Меннерс в наших глазах - мерзавец, заслуживший свою участь.
Лонгрена понять можно. Редкий из грубых жителей Каперны способен был помнить оскорбление и более тяжкое, чем перенесенное Лонгреном, и горевать так сильно, как горевал он до конца жизни о Мери.
"Лонгрен, - донеслось к нему глухо, как с крыши - сидящему внутри дома, - спаси! " Тогда, набрав воздуха и глубоко вздохнув, чтобы не потерялось в ветре ни одного слова, Лонгрен крикнул: -Она так же просила тебя! Думай об этом, пока еще жив, Меннерс, и не забудь! "
Не забыл Лонгрен о предательстве Меннерса, не простил ли его.
Поэтому он еще и нарушил одну из моряцких заповедей-протяни руку помощи тонущему и быд надолго наказан земляками.
Им было отвратительно, непонятно, поражало их, что Лонгрен молчал. Молча, до своих последних слов, посланных вдогонку Меннерсу, Лонгрен стоял; стоял неподвижно, строго и тихо, как судья, выказав глубокое презрение к Меннерсу -большее, чем ненависть, было в его молчании, и это все чувствовали. Если бы он кричал, выражая жестами или суетливостью злорадства, или еще чем иным свое торжество при виде отчаяния Меннерса, рыбаки поняли бы его, но он поступил иначе, чем поступали они-поступил внушительно, непонятно и этим поставил себя выше других, словом, сделал то, чего не прощают.
Отрицательно. Из-за его жестокого поступка потом страдала Ассоль.
Я бы тоже не стала спасать.