Как проходят святки в доме Ростовых? Какие разговоры ведет молодежь перед святочным вечером? Как изменяются отношения Сони и Николая? Как реагирует мать на признание и намерение сына?
В один из вечеров в доме Ростовых появляются ряженые: “Наряженные дворовые: медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснились в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хороводы и святочные игры”. Молодёжь в доме Ростовых тоже вовлекается во всеобщее веселье, в переодевание, в святочные проказы: “Наташа первая дала тон святочного веселья, и это веселье, отражаясь от одного к другому, всё более и более усиливалось и дошло до наивысшей степени в то время, когда все вышли на мороз и, переговариваясь, перекликаясь, смеясь и крича, расселись в сани”.
В этот миг мир волшебно преображается:
“...как только выехали за ограду, алмазно-блестящая, с сизым отблеском снежная равнина, вся облитая месячным сиянием и неподвижная, открылась со всех сторон”.
Преображаются и отношения между людьми: именно в это волшебное время Николай Ростов признаётся Соне в любви.
Но за всем этим весельем, бешеной круговертью святочных
игр чувствуется и нарастающая тревога. Состояние Наташи, разлучённой со своим женихом и остро чувствующей, как бесполезно проходит её жизнь, прорывается то во внезапной истерике, то в лихорадочном взгляде, то в настойчивой фразе: “Дайте мне его”. Такое впечатление, что именно сейчас до отказа сжимается некая пружина, которая, распрямившись, разрушит своей чудовищной энергией всё счастье. И читательские ожидания оправдываются: буквально накануне приезда князя Андрея Наташа чуть не убегает из дому с Анатолем Курагиным.
В этих главах особенно много счастливых картин: охота, поездка к дядюшке и Наташина русская пляска, святочная ночь с её волшебством и преображающим всё маскарадом ряженых. Наташа говорит в это время брату, что никогда уже больше, она это знает, не будет так счастлива. Она предчувствует будто скорое несчастье своё; и действительно, оно созревает неумолимо среди такой полнокровной и яркой радости, такой её интенсивности, напряжённости, которые как воздух перед грозой.
Счастливые сцены дышат предчувствием надвигающейся катастрофы, готовят её”.
⇢