⇢ ОМ
Оксана Маевская
Ярослав
Музыка нивхов – коренных жителей Сахалина и Амура – является частью традиционной культуры, которая тесно связана с мифологическим мировоззрением. В связи с этим при ее изучении нельзя ограничиться только лишь музыковедческими проблемами, так как особенности музыкальной культуры непосредственно зависят от мифологического миропонимания аборигенов Сахалина. В первую очередь это проявляется в обрядовых жанрах, сохранивших глубинный пласт архаического сознания.
Музыкальные инструменты нивхов очень разнообразны. Древнейшими являются инструменты медвежьего праздника (музыкальное бревно, ручные погремушки) и шаманского камлания (бубен с колотушкой, пояс с подвесками) . Кроме этого, широко распространены различные виды варганов (пластинчатые и дугообразные) , духовых инструментов (свистки из кости, тростника, тальника; трубы – «медвежьи дудки») , вращаемый аэрофон, струнно-смычковый тынрын, погремушки-подвески и др.
В соответствии с анимистическими представлениями нивхов, инструменты часто имели зооморфную или антропоморфную форму и мыслились как живые существа. Главный инструмент медвежьего праздника – музыкальное бревно (тятя чхаш) – олицетворял тело медведя: на его широком конце вырезали стилизованную медвежью голову, на которой намечали глаза, рот, уши, шею. «Рот» часто обмазывали красным соком брусники, «кормили» священное животное – музыкальный инструмент. На конце рукоятки шаманской колотушки вырезали голову духа-помощника шамана, часто имеющего зооморфный вид. Это могла быть голова змеи, ящерицы, гагары, медведя*. Иногда на конце грифа струнно-смычкового инструмента тынрын, использующегося в похоронном обряде, делали изображение, напоминающее голову медведя.
При игре на обрядовых музыкальных инструментах важна ориентация на стороны света, особенно «восток – запад» . Музыкальное бревно устанавливали так, чтобы его «голова» глядела на восток. Часто при игре бревно раскачивалось. Если оно двигалось вправо-влево, т. е. по направлению «восток – запад» , это считалось хорошим признаком и означало, что медведь – горный человек (дух) – доволен. Если же оно начинало раскачиваться вперед-назад (юг – север) , то это являлось выражением его недовольства. Так роль музыкальных инструментов запечатлевается на глубинном уровне мифологического сознания.
На «шею» музыкального бревна и на елочки-стойки, к которым оно крепилось, вешались священные стружки инау. Их количество кодировало пол животного: 2 или 4 – женское число, 3 – мужское. Поскольку инау всегда служили посредниками между мирами, то они своим присутствием маркировали сакральную функцию музыкального инструмента.
Во время игры на тятя чхаш тексты произносили речитативом – шепотом или «про себя» . При этом на первом плане были громкие удары по бревну, символический ритм которых должен был донести до представителей «горного мира» (мира духов) определенную информацию, чтобы «те ведали, с каким теплом, с какой радостью принимают люди своего горного человека у себя в гостях» [2, с. 223–224]. По окончании медвежьего праздника музыкальное бревно – сакральный инструмент – прислоняли к священному дереву чвэ**, которое мыслилось как «мировое дерево» – дорога между мирами. Хранение ритуального бревна в непосредственном соприкосновении с символическим деревом подтверждает функцию музыкального инструмента как важного средства сакральной коммуникации между разными сферами мироздания.
Нивхи верили, что шаманское пение и игра на бубне могли вылечить от любой болезни. Так они врачевали и своих сородичей, и самих себя. В одном мифологическом повествовании говорится, что однажды шаманы, превратившись в орлов, стали мериться силами, сражаться. И в этой борьбе шаман из стойбища Пильтун ранил стрелой шамана из Такрво. Раненый шаман стал лечить себя: взял бубен и пел песни три ночи. Потом он вытащил из живота костяной наконечник стрелы, которой его ранили, и так вылечился.
Похожие вопросы