⇢ 
Ростислав Галкин
Слава
Анна Ахматова
Мне ни к чему одические рати
И прелесть элегических затей.
По мне, в стихах все быть должно некстати,
Не так, как у людей.
Когда б вы знали, из какого сора
Растут стихи, не ведая стыда,
Как желтый одуванчик у забора,
Как лопухи и лебеда.
Сердитый окрик, дегтя запах свежий,
Таинственная плесень на стене.. .
И стих уже звучит, задорен, нежен,
На радость вам и мне.
Если А. Ахматова говорит о стихотворении, что оно растёт из всякого сора, и, стало быть, никакой в этом особой тайны нет, то читатель для неё, "…как тайна, / Как в землю закопанный клад", "…поэта неведомый друг". А. Ахматова вроде бы отказывает творчеству в тайне. Тайна для неё - человек читающий. Она призывает читателя к взаимной исповеди: Поэт исповедуется читателю, читатель - стиху. Отношения поэта и читателя должны быть исполнены теплоты и взаимного доверия. А. Ахматова не отрицает возможности разного толкования произведений: "Конечно, каждое сколько-нибудь значительное произведение искусства можно (и должно) толковать по-разному (тем более относится к шедеврам) [1, с. 131].
А. Ахматова читателя уважает и любит и ждёт от него ответного чувства. Однако, возвращаясь к тайне творчества, надо сказать, что А. Ахматова утверждает, что творческий импульс, побуждающий её писать (выращивать! ) стихотворения, находится вне её личного сознания: "Неузнанных и пленных голосов / Мне чудятся и жалобы и стоны, / Сужается какой-то тайный круг, / Но в этой бездне шёпотов /176/ и звонов / Встаёт один, всё победивший звук". А. Ахматова, не настаивает на том, что создание стихотворений есть тяжёлый труд. Дело поэта - слушать голоса и записывать то, что слышишь. Слушать можно кого угодно и что угодно, например, лес или музыку: "Подумаешь, тоже работа, беспечное наше житьё: / Подслушать у музыки что-то / И выдать шутя за своё". Лёгкая ирония окрашивает эти строки. А. Ахматова не терпит пафоса, когда говорит о процессе сочинения стихотворений. Итак, поэту слышатся голоса, один из них становится доминирующим, слышатся слова, "звоночки рифм": "Тогда я начинаю понимать, / И просто продиктованные строчки / Ложатся в белоснежную тетрадь". Весь труд поэта - услышать, выделить главный голос, понять и записать под диктовку. Диктует поэтам Муза: "Ей говорю: "Ты ль Данту диктовала / Страницы Ада? " / Отвечает: "Я".
А. Ахматова неоднократно и настойчиво подчёркивала, что пишет стихотворения не сама, а ей их диктуют: "…мне приходит в голову, что мне её действительно кто-то продиктовал, причём приберёг лучшие строфы под конец. Особенно меня убеждает в этом та демонская лёгкость, о которой я писала Поэму: редчайшие рифмы просто висели на кончике карандаша, важнейшие повороты слова сами выступали из бумаги" [1, с. 132]. Но лёгкость создания стихотворений и поэм есть мнимая лёгкость. Это лёгкость выматывает поэта, ибо требует напряжения всех физических и душевных сил. Однажды Ахматовой, заболевшей и пролежавшей несколько дней в тишине и одиночестве, навестивший её почитатель сказал, что, должно быть, она много написала в эти дни. Но это Ахматова ответила, что в таком состоянии писать стихотворения невозможно, поскольку для этого требуется много физических сил. Как А. Ахматова относилась к славе? Славу она познала рано. К 1917 году её имя было у всех на устах. Затем пришлось пережить и забвение, и хулу. И к славе, и к забвению, и к хуле она относилась философски.
Ахматова прибегает при этом к классическому образу античной Музы-вдохновительницы, диктующей поэту стихотворения. Цветаева избегает уточнения, кто именно "вселяется" в поэта и диктует ему. Ясно, что это высшая по отношению к человеку сила, как бы она ни называлась. , ни прогнозированию, ни расчётам разума, ибо оно есть наитие стихий, или идей, а ещё точнее - Дух дышит, где хочет и когда хочет. И никому из смертных не дано знать, где и когда он себя проявит. Но проявляет себя он через избранников Божьих
Похожие вопросы