Есть прекрасные строчки у А. С. Пушкина.
У лукоморья дуб зеленый;
Златая цепь на дубе том;
И днем и ночью кот ученый
Все ходит по цепи кругом;
Идет направо – песнь заводит,
Налево – сказку говорит,
Там чудеса; там леший бродит,
Русалка на ветвях сидит.
– Да, мы попали в сказку, и теперь нам надо отсюда выбраться. Мы знаем, что попали сюда в момент попытки взрыва дуба, правильно?
Антон говорил вроде как для всех, но за подтверждением обратился к Лёле. Она кивнула.
– Хорошо. Значит, наша сказка как-то связана с дубом, правильно? Какие мы знаем сказки про дуб?
– «У Лукоморья дуб зеленый» , – выпалила Люба.
– Что еще?
– Еще смерть Кощя на дубе прячется, – подал голос Севка. – Я недавно брату сказки читал…
Больше вариантов ни у кого не было.
– Хорошо, – вздохнул Антон, – пошли смотреть на дуб.
Когда они вывалили во внутренний дворик, там ничего не изменилось. Все так же терялась в горячем шарике дыма кастрюля и все так же не было неба.
Антон подошел к дубу, прислонился к нему, обнял ствол и посмотрел вверх. Там, наверху, могло скрываться все что угодно: и русалки, и Кощеи, и даже тридесятое царство, тридевятое государство – там, наверху, была почти абсолютная темнота. Светло-черные нижние ветки выделялись на фоне тёмно-черной массы, которая уходила в бесконечность. Антон вздохнул и сказал:
– Надо бы туда залезть…
Сказал и понял, что добровольцев не будет. Севка опять ушел в свой мир, что-то напряженно обдумывая, девочки жались к Лёле, Мишка был бы хорош, если б надо было что-то потрясти, а лезть нужно аккуратно, у него грации не хватит.
Антон тяжело вздохнул:
– Кто-нибудь лестницу в школе видел?
– У сторожа в каморке стоит, – отозвалась Лёля.
– Миш, принесешь?
Миша важно кивнул и отправился к школьным дверям, но у самого порога вдруг остановился и жалобно всхлипнул:
– Ой, мамочки!
У Антохи просто сердце оборвалось. Но уже через секунду Мишка заговорил нормальным голосом.
– Вот зараза, напугал до смерти. Я смотрю – глаза в темноте светятся, я уж думал, опять какая-то нечисть…
– И кто там? – спросила Лёля.
– Да Васька это.
В проеме входной двери сидел огромный школьный кот. Вскормленный в столовой на недоеденных детских порциях, он был, наверное, самым сытым котом города, но при этом исправно клянчил мороженое у гимназистов, очень умело изображая «бедного голодного котика, который не ел уже неделю» . В мороженом кот разбирался превосходно – трескал только пломбир местного производства, а от привозного, якобы молочного, кривил морду так, что гимназисты умирали со смеху. Надо сказать, что очень скоро вся гимназия научилась так же кривить морды при виде импортного мороженого, и продавщица ближайшего киоска, завидев гимназистов, сразу доставала из холодильника местный пломбир.
Так вот, Васька проснулся и понял, что в школе что-то не так. По идее ночью должно быть тихо, а тут беготня, крики, слезы. Кот к такому не привык. Кот пришел проверить, что случилось. Сейчас он сидел и с интересом смотрел на группу неурочных посетителей, которые столпились во внутреннем дворике школы.
– Кис-кис, – автоматически позвала Лёля.
– Мяу! – ответил Васька.
– И Ваську в школе заперло… – прошептала Люба. – Бедненький…
– Чего это он бедненький? – удивился Антон. – Он и так из школы почти не выходит, только еды у нас нет…
При слове «еда» кот оживился, подошел поближе и стал с наслаждением точить когти о старый дуб.
– Дуб, кот… – выдавила из себя Люба.
– Что? – спросили все.
Но Люба так разволновалась, что объяснялась с трудом.
– Кот под дубом… ходит… бродит… туда-сюда… Тьфу, все из головы вылетело… Песни поет… у Лукоморья… Маш!
Одинокий дуб
Дурная почва: слишком узловат
И этот дуб, и нет великолепья
В его ветвях. Какие-то отрепья
Торчат на нем и глухо шелестят.
Но скрученные намертво суставы
Он так развил, что, кажется, ударь —
И запоет он колоколом славы,
И из ствола закапает янтарь.
Вглядись в него: он важен и спокоен
Среди своих безжизненных равнин.
Кто говорит, что в поле он не воин?
Он воин в поле, даже и один.
Николай Заболоцкий
В Древней Греции центром святилища Зевса в Додоне был старый дуб, под которым находился источник. По шелесту листьев этого дуба давали предсказания жрецы оракула при храме. Зевсу был посвящен и особый крылатый дуб, на который было наброшено покрывало с изображением земли, океана и звезд. В дуб и липу были посмертно превращены богами Филемон и Бавкида, здесь дуб выступает как символ супружеского счастья. «Дубовыми» нимфами являлись дриады. В Афинах мальчик, произносивший во время элевсинских мистерий брачную формулу, увенчивался дубовыми листьями и терниями. По легенде, у Геракла была дубовая палица. По некоторым версиям из дуба была сделана мачта корабля аргонавтов.
В Риме дуб символизирует силу и долголетие. Каждый год в дубовой роще праздновалась свадьба Юпитера и Юноны, на участниках обряда были венки из дубовых листьев. Дубовые ветви носили в брачных процессиях как символ плодородия. Священным считалось и дубовое полено, с его помощью поддерживался вечный огонь в храме Весты.
Дубу отводилась значительная роль в сакральных представлениях кельтов. В частности, под дубом творит свои чары Мерлин. Кельтские жрецы, друиды, превращали дубовые рощи в настоящие святилища и культовые центры, а дубовые ветви использовали в различных ритуальных обрядах. Само слово «друид» происходит, по мнению исследователей, от древнего названия дуба. В верованиях друидов дуб символизировал ось мира и ассоциировался с силой и мудростью. По представлениям кельтов все, что растет на этом священном дереве, является даром небес. Особую роль играет образ дуба, увитого «золотой ветвью» омелы, причем дуб символизирует мужской принцип, а омела — женский. В эпоху христианизации кельтов многие церкви и монастыри в Ирландии часто возводились неподалеку от дубрав или отдельных дубов.
В старину у славян было распространено верование, что в дубах обитают души умерших предков. Это представление подтверждается реальным фактом древних захоронений в лесах, в частности, дубовых, — на деревьях и под деревьями. В легендах и сказках древних славян дуб зачастую является сакральным местом, с которым связана судьба человека и возле которого совершаются решающие для героев события. Дуб почитали и как дерево плодородия; сохранился обычай садить дубок при рождении ребенка.
Этот Дуб - не миф или легенда.
Вполне возможно, что Вам интересно место, где рос этот дуб.
.
Так вот, Лукоморье (Семиречье, в котором Иртыш, Обь и другие реки) находится в Сибири.
Тут дело в чём. В далёкие времена, на нашей Земле была совсем иная география, нежели сейчас. Там, где сейчас находятся равнины, тогда были моря. Сибирь не исключение. А в морях были острова. На одном из островов (на острове Буяне) и стоял этот дуб. Тогда Омск (построенный на месте старого городища) именовался по-другому, в Аркаиме жизнь текла своим чередом и было многое, что сейчас кажется фантастическим (скатерть-самобранка, ковёр-самолёт, сапоги-скороходы и много других вещей, которые остались только в сказках) .
.
P.S. Русалками в те времена звали вещих птиц с человеческими головами - Гамаюн, Сирин, Алконост и других, это им было комфотртно на веках дерева. А тех, что в воде с рыбьим хвостом звали Мавками
Г. Х. Андерсен
ПОСЛЕДНИЙ СОН СТАРОГО ДУБА
(Рождественская сказка)
В лесу, высоко на круче, на открытом берегу моря стоял старый-престарый дуб, и было ему ровно триста шестьдесят пять лет, — срок немалый, ну а для дерева это все равно что для нас, людей, столько же суток. Мы бодрствуем днем, спим и видим сны ночью. С деревом дело обстоит иначе: дерево бодрствует три времени года и засыпает только к зиме. Зима — время его сна, его ночь после долгого дня — весны, лета и осени.
В теплые летние дни вокруг его кроны плясали мухи-поденки; они жили, порхали и были счастливы, а когда одно из этих крошечных созданий в тихом блаженстве опускалось отдохнуть на большой свежий лист, дуб всякий раз говорил:
— Бедняжка! Вся твоя жизнь — один-единственный день! Такая короткая… Как печально!
— Печально? — отвечала поденка. — О чем это ты? Кругом так светло, тепло и чудесно! Я так рада!
— Да ведь всего один день — и конец!
— Конец? — говорила поденка. — Чему конец? И тебе тоже?
— Нет, я-то, может, проживу тысячи твоих дней, мой день тянется целые времена года! Ты даже и сосчитать не можешь, как это долго!
— Нет, не понимаю я тебя! У тебя тысячи моих дней, а у меня тысячи мгновений, и в каждом радость и счастье! Ну, а разве с твоей смертью умрет и вся краса мира?
— Нет, — отвечал дуб. — Мир будет существовать куда дольше, бесконечно, я и представить себе не могу, как долго!
— Так, значит, нам с тобой дано поровну, только считаем мы по-разному!
....
Вот что снилось старому дубу. И пока он грезил, над землей и морем бушевала страшная буря — это было в рождественскую ночь. Море накатывало на берег тяжелые валы, дуб скрипел и трещал и был вырван с корнями в ту самую минуту, когда ему снилось, что он отделяется от земли. Дуб рухнул… Триста шестьдесят пять лет его жизни стали теперь как один день для мухи-поденки.
В рождественское утро, когда взошло солнце, буря утихла. Празднично звонили колокола, изо всех труб, даже из трубы самой бедной хижины, вился голубой дымок, словно жертвенный фимиам в праздник друидов. Море все более успокаивалось, и на большом корабле, выдержавшем ночную бурю, подняли нарядные рождественские флаги.
— А дерева-то нет больше! Ночная буря сокрушила старый дуб, нашу примету на берегу! — сказали моряки. — Кто нам его заменит? Никто!
Вот какою надгробною речью, краткою, но сказанною от чистого сердца, почтили моряки старый дуб, поверженный бурей на снежный покров. Донеслась до дуба и старинная песнь, пропетая моряками. Они пели о рождестве, и звуки песни возносились высоко-высоко к небу, как возносился к нему в своем последнем сне старый дуб.
[ссылка заблокирована по решению администрации проекта]
.
Илья Фаликов
ДУБ ПО ИМЕНИ ФИЛИМОН
Дуб по имени Филимон посреди безымянной флоры,
посреди безымянной флоры дуб по имени Филимон.
Он единственный старожил — проходимцы, фигляры, воры,
финансисты, гипнотизеры напирают со всех сторон.
Уроженец, абориген, не захватчик и не лимитчик,
не хомячит куски халявы, не добытчик и не купец,
не выдумывает родни, с документами не химичит,
не накручивает на спиле не своих годовых колец.
Происходит вокруг него вечный тендер, сплошное ралли,
тени предков идут по небу, седина кучевых бород,
горы праха в его корнях, в черных дуплах его застряли
Тохтамыш или князь Пожарский, проскочившие Крымский брод.
Самозванцы, герои дня засветились, погасли, сдулись,
где, листвой заглушив перуны, обретается испокон
дуб по имени Филимон посреди улетевших улиц —
улетевших столбами пыли — дуб по имени Филимон.
Николай Гумилёв - "Деревья"
...
Я знаю, что деревьям, а не нам,
Дано величье совершенной жизни,
На ласковой земле, сестре звездам,
Мы — на чужбине, а они — в отчизне.
.
Глубокой осенью в полях пустых
Закаты медно-красные, восходы
Янтарные окраске учат их, —
Свободные, зеленые народы.
.
Есть Моисеи посреди дубов,
Марии между пальм… Их души, верно
Друг другу посылают тихий зов
С водой, струящейся во тьме безмерной.
.
И в глубине земли, точа алмаз,
Дробя гранит, ключи лепечут скоро,
Ключи поют, кричат — где сломан вяз,
Где листьями оделась сикомора.
.
О, если бы и мне найти страну,
В которой мог не плакать и не петь я,
Безмолвно поднимаясь в вышину
Неисчислимые тысячелетья!
Знаменитый дуб из "Войны и мира"
" Целый день был жаркий, где-то собиралась гроза, но только небольшая
тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была
темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь
от ветра. Все было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то
далеко.
"Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны",
подумал князь Андрей. "Да где он", подумал опять князь Андрей, глядя на
левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем
дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись
шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца.
Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, --ничего не
было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные,
молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их.
"Да, это тот самый дуб", подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло
беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его
жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким
небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка,
взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, --и все это вдруг
вспомнилось ему.
"Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил
князь Андрей. Мало того, что я знаю все то, что есть во мне, надо, чтобы и
все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо,
чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили
они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все
они жили со мною вместе! "
⇢