Затем приходит пятый дар: осмотрительность и сила отрешенности. Этот дар очень понадобится

человеку, когда Бог возьмет у него все, что прежде дал, дабы всецело указать
ему на Самого Себя и посмотреть, что и кто он есть и как поведет себя в нужде и
одиночестве. Здесь он совершенно оставлен, так что не знает ни о Боге, ни о
дарах Его и утешении, и ни о чем ином, что он или другой какой-то добрый
человек когда-то получил. Здесь все у него отнято.

Поэтому так нужен
человеку этот дар, дабы держался он с осмотрительностью и отрешенностью, как
хочет и ожидает от него Бог. Так учится человек оставлять себя и отвергать и,
послушно принимая оставленность, погружаться в божественную глубину и
препоручать себя воле Божьей.

Всякое прежнее отречение
от мира и отказ от внешних вещей - ничто в сравнении с этим совершенным
оставлением и изъятием своего и Божьего. Ибо восстают в человеке все ошибки и
соблазны, которые были уже преодолены, и цепляются за него сильнее, чем
когда-либо прежде. Все должен он вытерпеть, совершенно оставив себя, и,
пребывая в покое, вновь и вновь погружаться в глубину и волю Божию.

Если, получив первые
дары, человек делается добрым и просветленным, то с этим даром он становится
Божьим и, оставленный и отрешенный, одной своей ногой стоит в жизни вечной, в
Царствие Божьем.

После этих последних
смертных мук уже нет страдания, ибо невозможно, чтобы Бог когда-либо снова
оставил такого человека. Сколь невозможно, чтобы Бог покинул Самого Себя, столь
же невозможно, чтобы Он оставил такого человека, ибо тот отдал Ему себя и
всецело Ему предался. Одной ногой он стоит в Царствии Божьем, и ничего ему уже
не нужно, кроме того, как подтянуть к себе и вторую свою ногу, которой он еще
здесь, в бренности; и тогда попадет он прямо в жизнь вечную.