как звали друзей по лицею A.C. Пушкина?

Антон Дельвиг,
Иван Пущин,
Вильгельм Кюхельбекер,
Иван Малиновский.

Были и другие, но эта четвёрка пронесла чувство уважения, привязанности друг к другу через всю жизнь.

Из товарищей на первом месте стоял Пущин, юноша, покоривший поэта кристальностью своего сердца и в то же время подкупивший его отсутствием фарисейского педантизма «добродетельных» юношей. Пущин не замыкался в созерцании своей незапятнанной души, дружно сливался с шумной жизнью Лицея; тем благотворнее было воздействие его благородной личности на товарищей вообще и на Пушкина в частности. По словам Корфа, это был юноша «со светлым умом, с чистою душою» , любимец всех товарищей. Для мятежной души юноши-поэта дружба с ним была тем чистительным огнем, который облагораживает золото. С трогательною нежностью отзывался всегда о нем Пушкин («В альбом» , «Любезный именинник» , «Мой первый друг, мой друг бесценный» , «Помнишь ли, мой брат по чаше») . Пушкинуон был дорог, как «человек» , с ним он делил свои человеческие «чувства» : «неволю мирную, шесть лет соединенья, печали, радости, мечты души» . Правда, поэт и с ним знал «размолвки дружества» , но никто никогда не дарил в такой мере и сладость примиренья, как Пущин. Для Пушкина он был первый друг «и бесценный» ; к нему поэт шел всегда с открытой душой, дружеский союз с ним заключен был «не резвою мечтой» ; оттого этот союз и пред грозным временем, пред грозными судьбами «был союзом вечным» .
Другие чувства связывали Пушкина с Дельвигом. В его душе Пушкин нашел отзвук не столько своим «человеческим» , сколько «поэтическим» стремлениям. Ленивый, малоподвижный и флегматичный барон Дельвиг жил своею собственною жизнью, лучшим украшением которой была любовь к поэзии. Она не выразилась так шумно и бурно, как у его друга Пушкина: молчаливый Дельвиг был больше поэт про себя; быть может, только Пушкин заставил его проявить свое бледное, худосочное творчество перед всеми.
Неизменной любовью окружил поэт и другого своего товарища, тоже «брата по Музам» — Кюхельбекера; этот бескорыстный дилетант на поэтическом поприще, благодаря своему безграничному добродушию, прошел невредимым сквозь строй пушкинских острот и издевательств, не всегда и тонких.