Что можно постичь только в тишине?

Тишина.
Безграничная тишина, как дыра, пронзающая планету насквозь и множество других планет вплоть до самого сокровенного всех планет, населенных людьми, маленькими ящерками или маленькими штуковинами, которых не видно, или большими штуковинами, которых тем более не видно. Не было такого уха, готового услышать это, и зачем оно нужно, это ухо кита или пеликана, этому самому сокровенному.. . в конце чего?
И все-таки, это трепещет, это трепещет, это – тишина, которая трепещет.
И вот то, что человек слышал в конце Вселенной.
И вот то, что он видел в конце времени и времен.
Это было очень далеко и очень старо.
Это было очень близко, в груди.
Трепет ночи, несущий в себе все ночи, всех пеликанов в ночи и все горести пеликанов или людей. Трепет сердца, несущий в себе все сердца в ночи, всех маленьких зверьков, которые трепетали, будут трепетать еще, будут трепетать всегда. Это было без боли, без конца, без цели, это трепетало ради трепета, потому, что хорошо было трепетать и трепетать еще, вместе со стрекозой, с землеройкой, с галактикой или с маленьким котенком. Это было даже очень приятным, как ветер сквозь галактики, который раздувает снасти мира, гуляя среди его огромных дюн и чертопополоха, его землероек, стрекоз и обычных людей, то там, то здесь. Это была музыка мира, ее трепет крыла в конце времен, в конце земель и всех горестей всех земель; это трепетало там, в сердце человека, как в конце обезумевших галактик или не таких уж и обезумевших, как в конце лугов, до которым никогда не носились вскачь, там вдали, за никогда не грезившимися грезами. Это уходило далеко-далеко, в глубь сердца, как внезапная любовь к этим огромных высвободившимся берегам, в то время как безымянный взгляд медленно открывался на никогда не виданную Землю.