Я двинулся было вперед, предчувствуя, что мне предстоит
бурное объяснение, но в эту минуту новый страшный приступ удушья овладел
несчастным, лежавшим на палубе. Его стали корчить судороги. Спина его
выгнулась дугой, голова совсем запрокинулась назад, а грудь расширилась в
бессознательном усилии набрать побольше воздуха. Я не видел его лица, только
мокрую черную бороду, но почувствовал, как багровеет его кожа.
Капитан -- Волк Ларсен, как его называли, --остановился и посмотрел на
умирающего. Жестокой и отчаянной была эта последняя схватка со смертью;
охваченный любопытством матрос перестал лить воду, брезентовое ведро
накренилось, и из него тонкой струйкой стекала вода. Умирающий судорожно бил
каблуками по крышке люка; потом его ноги вытянулись и застыли в последнем
страшном напряжении, в то время как голова еще продолжала метаться из
стороны в сторону. Но вот мышцы ослабли, голова перестала двигаться, и вздох
как бы глубокого облегчения слетел с его губ. Челюсть у него отвисла,
верхняя губа приподнялась, и обнажились два ряда пожелтевших от табака
зубов. Казалось, его черты застыли в дьявольской усмешке, словно он
издевался над миром, который ему удалось перехитрить, покинув его.