Кто такие национал-предатели?... И чей это термин?...

Архипов! Кого мы называем врагами у-ну-трен-ни-ми? Последние два слова он произносит особенно громко и веско, точно подчеркивая их, и бросает многозначительный взгляд в сторону вольноопределяющегося Маркусона. Неуклюжий рябой Архипов упорно молчит, глядя в окно ротной школы. Дельный, умный и ловкий парень вне службы, он держит себя на занятиях совершенным идиотом. Очевидно, это происходит оттого, что его здоровый ум, привыкший наблюдать и обдумывать простые и ясные явления деревенского обихода, никак не может уловить связи между преподаваемой ему "словесностью" и действительной жизнью. Поэтому он не понимает и не может заучить самых простых вещей, к великому удивлению и негодованию своего взводного начальника. - Н-ну! Долго я тебя буду ждать, пока ты соберешься? - начинает сердиться Сероштан. - Нутренними врагами.. .врагами.. .- Не знаешь? - грозно воскликнул Сероштан и двинулся было на Архипова, но, покосившись на офицера, только затряс головой и сделал Архипову страшные глаза. - Ну, слухай. Унутренними врагами мы называем усех сопротивляющихся закону. Например, кого?. .-Он встречает искательные глаза Овечкина. - Скажи хоть ты, Овечкин. Овечкин вскакивает и радостно кричит: - Так что бунтовщики, стюденты, конокрады, жиды и поляки! Рядом занимается со своим взводом Шаповаленко. Расхаживая между скамейками, он певучим тонким голосом задает вопросы по солдатской памятке, которую держит в руках. - Солтыс, что такое часовой? Солтыс, литвин, давясь и тараща глаза от старания, выкрикивает: - Часовой есть лицо неприкосновенное. - Ну да, так, а еще? - Часовой есть солдат, поставленный на какой-либо пост с оружием в руках. - Правильно. Вижу, Солтыс, что ты уже начинаешь стараться. А для чего ты поставлен на пост, Пахоруков? - Чтобы не спал, не дремал, не курил и ни от кого не принимал никаких вещей и подарков. - А честь? - И чтобы отдавал установленную честь господам проезжающим офицерам. - Так. Садись. Шаповаленко давно уже заметил ироническую улыбку вольноопределяющегося Фокина и потому выкрикивает с особенной строгостью: - Вольный определяющий! Кто же так встает? Если начальство спрашивает, то вставать надо швидко, как пружина. Что есть знамя? Вольноопределяющийся Фокин, с университетским значком на груди, стоит перед унтер-офицером в почтительной позе. Но его молодые серые глаза искрятся веселой насмешкой. - Знамя есть священная воинская хоругвь, под которой.. .- Брешете! - сердито обрывает его Шаповаленко и ударяет памяткой по ладони. - Нет, я говорю верно, - упрямо, но спокойно говорит Фокин. - Что-о? ! Если начальство говорит нет, значит, нет! - Посмотрите сами в уставе. - Як я унтер-офицер, то я и устав знаю лучше вашего. Скаж-жите! Всякий вольный определяющий задается на макароны. А может, я сам захочу податься в юнкерское училище на обучение? Почему вы знаете? Что это такое за хоругь? хе-руг-ва! А отнюдь не хоругь. Свяченая воинская херугва, вроде как образ. - Шаповаленко, не спорь, - вмешивается Ромашов. - Продолжай занятия. - Слушаю, ваше благородие! - вытягивается Шаповаленко. - Только дозвольте вашему благородию доложить - все этот вольный определяющий умствуют. http://az.lib.ru/k/kuprin_a_i/text_0150.shtml
http://zaycev.net/pages/15087/1508703.shtml