Куда делось горючее из бензобаков Льюиса Хэмилтона?

Свинцовая ночь упала на Сильверстоун, скрыв все - моторхоумы команд, промокший пит-лейн, кучку российских болельщиков, пьющих на главной трибуне водку и орущих в черное небо речевки во славу своего кумира. Найджелу Мэнселлу не спалось, какие-то смутные чувства жгли его душу. "Пройдусь немного, авось и засну", - решил он, натянул дождевик и отправился в сторону закрытого парка. "Надо бы проверить, что там да как", - оправдывал он бессонницу, подсвечивая себе путь карманным фонариком и обходя лужи. И вдруг луч фонаря выхватил из мрака долговязую фигуру, крадущуюся в том же направлении. "Какого буя!" - лаконично, весьма по-английски удивился Мэнселл. - А ну стой! Кто идет? - бросил он в темноту. Фигура отпрянула в сторону, вжалась в пит-уолл, но дальше отступать ей было некуда - луч фонаря словно пригвоздил ее к стене. - Дженсон, это ты? - воскликнул Мэнселл. - Ты чё тут шарохаешься? - Да я это... гулял тут... -пролепетал чемпион мира, пряча что-то за спину. - Нашел время гулять! Что за дисциплина там у вас в "Макларене"! Один огрызается на страницах газет, как будто я зла ему желаю, другой по ночам тут лазит. Это, если хочешь знать, закрытый парк. Или, как говорят лягушатники, parc ferme. Правда, прикольное название? Гыы! А ты знаешь, почему он называется закрытым? Вот то-то и оно! Так что марш отсюда! - Хорошо, хорошо, уже ухожу... Баттон попятился вдоль стены, продолжая держать руки за спиной. - Стоять! - окрикнул его Найдж. - Чё прячем? - Да я это... - Руки показал, утырок! - начал злиться Мэнселл. В свете фонарика оказалась пластиковая бутылка от пива "Балтика" и метровый отрезок тонкой прозрачной трубочки от капельницы. - Наркоман штоле? - с сомнением оглядел Дженсона его старший товарищ. - Не, ну я тоже был когда-то молодым, но чтобы дуть шмаль накануне гонки, прямо на пит-лейне... Все отцу твоему расскажу. В этот момент откуда-то из начала пит-лейна раздался ужасный грохот и лязг. "Да что за херня опять! И почему в мое дежурство?" - с досадой подумал Найджел и опрометью бросился туда. Через какое-то время Сильверстоун погрузился в тишину и покой. Отмыв руки от резкого запаха бензина, Дженсон лег в постель и, сладко зевая, пробормотал: "Извини, дружище Льюис, но мне очень нужна эта победа. Надеюсь, ты не сильно огорчишься, когда узнаешь завтра, что в твоей тачке не хватает литров пятнадцати горючки". Метрах в пятистах оттуда, в своем номере-люкс, Хэмилтон хвастался своей подружке Николь: "Да, это было опасно! Но все же я пробрался на пит-лейн и сломал этому рыжему гайковерт правого переднего колеса. Нет, Дженсон отличный парень, но это ему за Монреаль!"