в чем опасность насаждения революционного "казарменного" рая Швондера и Шарикова

Ситуация, описанная в повести, имеет глубокий подтекст,
показывающий социальный смысл эксперимента.
Окружающая послереволюционная действительность
оказалась крайне плодотворной средой для быстрого
развития негативных свойств характера нового человека.
Рожденный в результате эксперимента человек новой породы
быстро приспосабливается к среде, вливается в коллектив и,
вместо того чтобы работать, устраивается "служить",
начав с истребления "врагов".
Булгаков пытается исследовать источник бюрократической
"заразы", акцентируя внимание на фигуре Швондера,
обладающего известными "официальными полномочиями".
Под его идейным руководством неразвитое сознание Шарикова
обнаруживает склонность к мгновенному усвоению
формальных законов.
Мысль автора достаточно прозрачна - союз шариковых и
швондеров грозит разложением общества, ибо народ в
результате их совместной деятельности может обратиться
в общество функционеров, отлученных от демократической
традиции.
С образом Швондера связаны и авторские пророчества,
предрекающие расплату за идеологические ошибки, опять-таки
вложенные в уста главного героя повести:
"Ну так вот, Швондер и есть самый главный дурак. Он не понимает,
что Шариков для него более грозная опасность, чем для меня.
Ну сейчас он всячески старается натравить его на меня,
не соображая, что если кто-нибудь, в свою очередь, натравит
Шарикова на самого Швондера, то от него останутся только
рожки да ножки".

В том опасность, что тогда никто не сможет в России пользоваться свободно интернетом, на все будет цензура. Кроме того, опять будет в магазинах дефицит, очереди и талоны на продукты. Тот, кто жил в СССР хорошо это знают.

МАЛЫШ! ПОСМОТРИ в каком дерьме мы все сейчас живем подумай, хочешь ли ты так жить? ХОтят ли все так жить? Почему мы так живем и что нужно каждому человеку сделать чтоб так не жить, Я жила в СССР и смею ВАС заверить, не в интернете счестье, а в воспитанности, внутренней красоте человека, внутреннем убеждении, что не в быдловстве кайф, а в уважении ко всему сотваренному человеком и к самому человеку.