Лужин – а именно он из героев Набокова больше всего увлекался шахматами
– не был одарён в плане музыки,
хотя его отец мечтал о том, что сын будет играть на рояле
«…он не раз, в приятной мечте, похожей на литографию, спускался ночью со свечой в гостиную*,
где вундеркинд в белой рубашонке до пят играет на огромном черном рояле. »
И ещё отрывок:
« В годовщину смерти тестя Лужин старший устроил у себя на квартире музыкальный вечер.
Сам он в музыке разбирался мало, питал тайную, постыдную страсть к «Травиате» ,
на концертах слушал рояль только в начале, а затем глядел, уже не слушая,
на руки пианиста, отражавшиеся в черном лаке»
--------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Памятник Набокову установлен в филологическом дворике ( Литературной рощице)
в Санкт – Петербурге 27 апреля 2007 года
Скульптор - Валерий Аземша. Это первый в России памятник Набокову.
Установка его была приурочена к 30-тилетию со дня смерти Владимира Владимировича.
Аземша назвал свою работу "Одинокий король", ведь "Одинок всегда тот, кто король"
На бронзовом барельефе он поместил строки из крупнейшего русского романа Набокова "Дар"
"...продленный призрак бытия синеет за чертой страницы,
как завтрашние облака, - и не кончается строка.
В. Набоков - Сиринъ".
Рядом посажена "Литературная рощица" – несколько молодых деревьев,
привезенных из Выры, бывшего имения Набоковых.
Памятник сложен из металлических труб, навевающих мысли об органе
(ну или о мольберте, если посмотреть сбоку) .
На этом органо-мольберте изображен писатель,
сидящий в одиночестве за шахматной доской.
Набоков опоэтизировал шахматную игру как никто до него:
Движенье рифм и танцовщиц крылатых
есть в шахматной задаче. Посмотри:
тут белых семь, а черных только три
на светлых и сумрачных квадратах.
Чернеет ферзь между коней горбатых,
и пешки в ночь влились, как янтари.
Решенья ждут и слуги, и цари
в резных венцах и высеченных латах.
Звездообразны каверзы ферзя.
Дразнящая, узорная стезя
уводит мысль, — и снова уж во мраке.
Но фея рифм — на шахматной доске
является, отблескивая в лаке,
и — легкая — взлетает на носке
