Много ли среди поэтов философов и среди философов поэтов)

Своими романами, пьесами, стихами и малыми, с трудом поддающимися жанровому определению текстами Беккет трижды отвечает - нет: понять мне здесь ничего не удастся, делать мне нечего (ну или почти нечего) и надеяться тоже не на что. Сэмюэла Беккета сложно заподозрить в чрезмерном человеколюбии. Что мы различаем в его книгах? Бога как вечное, а потому пугающее отсутствие. Невозможность познания и доведенную до крайности декартовскую антиномию духа и тела. Грязь делает людей отвратительными, секс - смехотворными, одиночество - необщительными, иногда деспотичными, чаще жалкими. Наше тело - это, по словам персонажа романа «Моллой», «длительное безумие» - толкает нас на ежесекундные усилия и поступки, онтологическая цель которых совершенно неясна, а потому абсурдна, то есть, в латинском значении этого слова, недоступна для восприятия. Жизнь - тягостная лекция, у которой, к счастью для общей истории человечества, есть конец. Пожалуй, единственное, что позволяет героям Беккета не покончить с собой еще до того, как открыта первая страница книги, - это грустный смех, бесконечно далекий от ницшеанской помпезности и сартровского самолюбования. А грусть никогда не бывает злой. Сэмюэл Беккет.Мечты о женщинах, красивых и так себе Марк Дадян\Предисловие Что всего удивительней — это То, что труд бескорыстный поэта, Тайнослышанье, лепет и бред, Вдохновенный, сновидческий, быстрый Разговор в потаенном регистре Елена Ушакова