"Разгром" Фадеев. Подскажите пожалуйста ответ на вопрос. Как ведут себя партизаны в бою и на отдыхе?

VI. Левинсон
Отряд Левинсона стоял на отдыхе уже пятую неделю оброс хозяйством: заводными лошадьми, подводами, кухонными котлами, вокруг которых ютились оборванные, сговорчивые дезертиры из чужих отрядов, — народ разленился, спал больше, чем следует, даже в караулах.

И в первой же главе – бой, где и происходит знакомство с Мечиком и где он, новичок неоперившийся, получает серьёзные ранения (в голову и ноги) . Раненого, “враждебно
и жестоко схватив за воротник”, выносит с поля боя 27-летний Иван Морозов (Морозка) .
Едва появившись в отряде, Мечик был ни за что ни про что оскорблён и избит, а потом уже стали разбираться, кто он и зачем явился. Парень осознанно (в отличие от Морозки) пришёл в партизанский отряд, чтобы защищать Советы, ему “хотелось борьбы и движения”, а отнюдь не карьеры. Он мечтал быть в одном ряду с былинными богатырями, “голова пухла от любопытства, от дерзкого воображения”.

Разочарование наступило очень быстро: “Эти были грязнее, вшивей, жёстче и непосредственней. Они крали друг у друга патроны, ругались раздражённым матом из-за каждого пустяка и дрались в кровь из-за куска сала. Они издевались над Мечиком по всякому поводу – над его городским пиджаком, над правильной речью, над тем, что он съедает меньше фунта хлеба за обедом”. Никто во взводе не был так унижен, как Мечик. И Левинсон объективно способствовал этому: направил его в самый расхлябанный взвод дурака, пьяницы и халтурщика Кубрака, дал ему самую паршивую, больную ящуром, дряхлую клячу с провалившейся спиной. “Он чувствовал себя так, словно эту обидную кобылку с разляпанными копытами дали ему нарочно, чтобы унизить с самого начала”

И вот уже предпоследняя, шестнадцатая глава. Отступление, точнее, попытка уйти от преследующего неприятеля, сложнейший переход через болото, через трясину под пулями многочисленных врагов. “Придавленные, мокрые и злые” бойцы спешно уходят, бегут часовые, “партизаны.. . бросились бежать”.
К примеру, все знающий автор статьи в советском учебнике никак не может и мысли допустить, что советскую власть люди шли защищать и случайно, по своей ограниченности и слепоте, по какому-то стечению обстоятельств. Ему обязательно надо, чтобы они шли делать это не иначе, как из высокой политической сознательности. Но откуда было взяться этой сознательности, когда для многих, если не для большинства людей, совершившаяся революция была просто неожиданностью.

Видимо, для тех, для кого участие в революционной борьбе оказалось случайным, неожиданным, оно ничем иным и не могло обернуться, кроме как нравственной деградацией, озлобленностью, утерей родства и с людьми, и с землей: “И они пошли вдоль по улице, шутя и спотыкаясь, распугивая собак, проклиная до самых небес, нависших над ними беззвездным темнеющим куполом, себя, своих родных, близких, эту неверную, трудную землю”. Никаких высоких идеалов у Морозки и у многих его сотоварищей не было. Он с грустной, усталой, почти старческой злобой думал о том, что “впереди тоже не видно ничего хорошего”, что он так и не попал, хотя всеми силами “стремился попасть на ту, казавшуюся ему правильной дорогу, по которой шли такие люди, как Левинсон, Бакланов, Дубов... ”. Вот и все его идеалы, верх его мечтаний - стать таким, как его революционные вожаки, дорваться до тех преимуществ, которые были у них.

я на тебе, как на войне
а на войне, как на тебе

В бою смелые, на отдыхе - сонные.