Очки снимают, чтобы лучше видеть? см. Салмана Рушди.

Дилли Ормуз, когда мы впервые встретились, была незамужней, лет
двадцати пяти, а когда мы увиделись в последний раз - примерно на десять лет
старше. Она жила со своей крохотной, старенькой и совершенно слепой матерью,
которая весь день сидела на балконе и простегивала покрывала чуткими
пальцами швеи, давно переставшими нуждаться в помощи глаз. Как такая
маленькая, хрупкая женщина смогла родить столь крупную и чувственную дочь,
недоумевал я, когда в тринадцать лет родители стали отправлять меня на уроки
к Дилли, решив, что в этом возрасте мне полезно будет иногда покидать дом.
Иногда я отпускал машину, махал на прощание шоферу и шел - вернее сказать,
скакал - к ней вниз по холму, минуя прелестную старую аптеку на Кемпс-корнер
- это место еще не превратилось тогда в нынешнюю духовную пустыню эстакад и
бутиков, - а затем и "королевскую парикмахерскую", где главный цирюльник с
заячьей губой предлагал помимо основных услуг еще и обрезание. Дилли жила в
темных осыпающихся глубинах старого серого парсского дома, сплошь балкончики
и завитушки, на Говалия-танк-роуд, за несколько домов от магазина Виджая,
этого мистически-универсального торгового предприятия, где вы могли купить
"время", служившее для полировки деревянной мебели, и "надежду",
предназначенную для подтирания задницы. В семье Зогойби его называли
магазином Джайи, прикидываясь, будто он назван в честь нашей бранчливой
нянюшки мисс Джайи Хе, - она наведывалась туда покупать пакетики "жизни",
содержавшие эвкалиптовые зубочистки, и "любви", которой она красила
волосы.. . С колотящимся сердцем, испытывая прямо-таки экстаз, я входил в
жилище Дилли, в эту маленькую квартирку, которая дышала обедневшим, но не
лишившимся вкуса благородством. Стоявшее в гостиной пианино и фотографии на
нем в серебряных рамках, изображавшие патриархов в фесках, похожих на
перевернутые цветочные горшки, и кокетливую светскую красавицу, которая, как
выяснилось, была не кто иная, как миссис Ормуз, - все это говорило о том,
что семья знавала лучшие времена; как и эрудиция Дилли в области
французского и латыни. Латынь я забыл, можно считать, напрочь, но то
французское, что я помню, - язык, литературу, поцелуи, способы
предохранения; влажные от пота радости cinq a sept**** - всем этим, Дилли, я
обязан тебе.. . Как бы то ни было, теперь двум женщинам приходилось
зарабатывать частными уроками и шитьем покрывал. Это, возможно, объясняет,
почему Дилли испытывала такой голод по мужчине и почему соблазнилась
мальчиком-переростком; почему она вспрыгивала ко мне на колени, крепко
обхватывала меня ногами и шептала, кусая мою нижнюю губу:
- Я очки сняла, ты понял, зачем? Затем, чтобы видеть только моего
любимого, ничего кроме. Салман Рушди. Прощальный вздох мавра

Сколь гибко наше существо \ к занятий резкой перемене: \ солист поёт про божество, \ а в животе кишат пельмени. Игорь Губерман