Почему если писателя Ги де Мопассан раздражала Эйфелева башня, он всё равно ежедневно обедал в её ресторане?

Сегодня визитной карточкой Парижа по праву считается Эйфелева башня,
хотя еще 120 лет назад ее считали «нежелательным объектом» , уродующим прекрасный облик Парижа. Всемирно известная достопримечательность
французской столицы была построена как временный объект (выполняла роль
входной арки во время проведения Всемирной выставки 1889 года) .

Творческая интеллигенция Парижа и Франции была возмущена дерзким проектом Эйфеля, и, начиная с самого начала строительства, посылала в мэрию Парижа негодования и требования прекратить постройку башни. Писатели и художники опасались, что металлическая конструкция будет подавлять архитектуру города, нарушать неповторимый стиль столицы, складывавшийся на протяжении веков. Известно, что в 1887 году 300 писателей и художников (среди них Александр Дюма-сын, Ги де Мопассан и композитор Шарль Гуно) направили протест в адрес муниципалитета, характеризуя конструкцию как «бесполезную и чудовищную» , как «смехотворную башню, доминирующую над Парижем, как гигантская фабричная дымовая труба» , добавляя: На протяжении 20 лет мы будем вынуждены смотреть на отвратительную тень ненавистной колонны из железа и винтов, простирающейся над городом, как чернильная клякса.

Забавно, что один из самых ярых противников этой гигантской железной конструкции -
Ги де Мопассан-стал позже завсегдатаем ресторана "Жюль Верн", расположившегося
на первом этаже Эйфелевой башни. Своё предпочтение знаменитый писатель комментировал так: "Это единственное в Париже место, откуда башню не видно".

Если Париж – самый романтичный город на земле, то «Жюль Верн» -его, пожалуй, самый романтичный ресторан. Ну, а как еще окрестить заведение, прописавшееся
на Эйфелевой башне, со 125-метровой высоты которого открывается, наверное,
лучший вид на французскую столицу?
Прогуляемся и мы по Парижу вместе с художником Антуаном Бланшаром. Кто как не
художники знают где бывал и что видел велики Ги? !

Што б её не видеть!

Он говорил, что это единственное место, откуда ее не видно.