Рзрешите поздравить всех: помните ли, что сегодня День рождения Осипа Мандельштама?

Действительно, большое спасибо за напоминие о столь достойном человеке. Приятно, что Поэта помнят и помнят его стихи. Это "от нашего стола - Вашему столу" .

Мой тихий сон, мой сон ежеминутный —
Невидимый, завороженный лес,
Где носится какой-то шорох смутный,
Как дивный шелест шелковых завес.

В безумных встречах и туманных спорах,
На перекрестке удивленных глаз
Невидимый и непонятный шорох,
Под пеплом вспыхнул и уже погас.

И как туманом одевает лица,
И слово замирает на устах,
И кажется — испуганная птица
Метнулась в вечереющих кустах.

Спасибо, что напомнили, Мандельштам - мой любимый поэт. Как известно, до Магадана он не доехал, погиб на Владивосттокской пересылке, но в магаданском архиве есть его дело.

А кого он, собственно, волнует? Поэт на большого любителя. По сравнению с современниками его вообще не разглядеть. А про "жертву режима" это вы мне не рассказывайте. По количествоу публикаций в "Правде" Мандельштам уступает только Пастернаку.

Спасибо, что напомнили.
"Я вернулся в свой город, знакомый до слез.... " почему-то недавно вспомнилось

Спасибо, это и мой празник! Трудно выбрать любимое, вот, остановимся сегодня на этом, гений предвидел все: и муть мгновений, и стекла вечности.... Узора милого не зачеркнуть!
***
Дано мне тело - что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?
Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.
На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.
Запечатлеется на нем узор,
Неузнаваемый с недавних пор.
Пускай мгновения стекает муть -
Узора милого не зачеркнуть.

Ося с днюхой.

Наверно, лучше всего почтить память поэта, вспоминая его стихи :

Только детские книги читать,
Только детские думы лелеять.
Все большое далеко развеять,
Из глубокой печали восстать.

Я от жизни смертельно устал,
Ничего от нее не приемлю,
Но люблю мою бедную землю,
Оттого, что иной не видал.

Я качался в далеком саду
На простой деревянной качели,
И высокие темные ели
Вспоминаю в туманном бреду.

Белла Ахмадулина

Памяти Осипа Мандельштама

В том времени, где и злодей -
лишь заурядный житель улиц,
как грозно хрупок иудей,
в ком Русь и музыка очнулись.

Вступленье: ломкий силуэт,
повинный в грациозном форсе.
Начало века. Младость лет.
Сырое лето в Гельсингфорсе.

Та - Бог иль барышня? Мольба -
чрез сотни вёрст любви нечеткой.
Любуется! И гений лба
застенчиво завешен чёлкой.

Но век желает пировать!
Измученный, он ждет предлога -
и Петербургу Петроград
оставит лишь предсмертье Блока.

Знал и сказал, что будет знак
и век падет ему на плечи.
Что может он? Он нищ и наг
пред чудом им свершенной речи.

Гортань, затеявшая речь
неслыханную, - так открыта.
Довольно, чтоб ее пресечь,
и меньшего усердья быта.

Ему - особенный почёт,
двоякое злорадство неба:
певец, снабженный кляпом в рот,
и лакомка, лишенный хлеба.

Из мемуаров: "Мандельштам
любил пирожные". Я рада
узнать об этом. Но дышать -
не хочется, да и не надо.

Так значит, пребывать творцом,
за спину заломившим руки,
и безымянным мертвецом
всё ж недостаточно для муки?

И в смерти надо знать беду
той, не утихшей ни однажды,
беспечной, выжившей в аду,
неутолимой детской жажды?

В моём кошмаре, в том раю,
где жив он, где его я прячу,
он сыт! А я его кормлю
огромной сладостью. И плачу.
1967

ЫЫЫ дарю ему на др 100 $ хд

я вас тоже поздравляю! давайте пойдем в Литературное кафе, выпьем гоголя-моголя и будем декламировать его стихи.