Литература

Если звезды Осип Мандельштам видел в бочке с водой, то где увидеть топор палача в руках молодца в красной рубашке?

Звезда тает в бочке чистой воды – вот чистая смерть. В “Рождественской звезде”
Пастернака звезды гаснут как пепел... Звезды Осип Мандельштам увидел в бочке с
водой, как в зеркале, и топор чудится – топор палача в красной рубашке, его
видно с подножки заблудившегося трамвая. Тайна в том, как могла Ахматова этот
же топор и этот луч увидеть в Царском –
Страх, во тьме перебирая вещи,
Лунный луч наводит на топор... Семён Ваксман. Я стол накрыл на шестерых
Лежа на узком диване в глубине каюты (Меня, словно девчонка неугомонная — куклу,
Баюкает качка бортовая и килевая,— на море шторм), Я ощущаю на сердце светлый
круг — иллюминатор, Похожий на витрину магазина, где продается море, И, в
полудремоте, мечтаю Сложить еще никем не сложенную песнь Во славу моря.
О Гомер! О Вергилий!
О Corpus Poeticum3 Севера! Лишь на твоих страницах
Отыщутся вечные истины моря,
Отыщутся мифы, в которых отразился один из ликов времени,
Отыщутся феерии моря, п генеалогии волн,
И вёсны морские, и морские осени,
И затишье морское, простертое плоской зеленой дорогой
Под колесницей Нептуна и хороводами Нереид. ВАЛЕРИ ЛАРБО, Перевод Ю. Стефанова ТАЛАССА2
2 Море (греч.) 3.Совокупность поэзии (лат.).
И4
Ильгам 4444
85 312
Я рожден в ночь с второго на третье
Января в девяносто одном
Ненадежном году - и столетья
Окружают меня огнем.

Мандельштам предчувствовал свое печальное будущее: бесприютность, нищету, гонения, аресты, легкое безумие и, наконец, смерть в лагерной бане, после чего его труп был брошен в общую яму погибших в сталинском ГУЛАГе. Сам он иронизировал:

Это какая улица?
Улица Мандельштама.
Что за фамилия чертова -
Как ее ни навертывай,
Криво звучит, а не прямо.
Мало в нем было линейного,
Нрава он был не лилейного,
И потому эта улица,
Или, верней, эта яма
Так и зовется по имени
Этого Мандельштама.
Татьяна Маслакова
Татьяна Маслакова
65 227
Лучший ответ
Граф Монте-Кристо, Три мушкетера, Двадцать лет спустя Дюма
... Над Москвой колокола гудут.
К месту Лобному
Стеньку ведут.
Перед Стенькой,
на ветру полоща,
бьется кожаный передник палача,
а в руках у палача
над толпой
голубой топор,
как Волга, голубой.
И плывут, серебрясь,
по топору
струги,
струги,
будто чайки поутру...
И сквозь рыла,
ряшки,
хари
целовальников,
менял,
словно блики среди хмари,
Стенька
ЛИЦА
увидал.
Были в ЛИЦАХ даль и высь,
а в глазах,
угрюмо-вольных,
словно в малых тайных Волгах,
струги Стенькины неслись.
Стоит все терпеть бесслезно,
быть на дыбе,
колесе,
если рано или поздно
прорастают
ЛИЦА
грозно
у безликих на лице...
И спокойно
(не зазря он, видно, жил)
Стенька голову на плаху положил,
подбородок в край изрубленный упер
и затылком приказал:
"Давай, топор... "
Покатилась голова,
в крови горя,
прохрипела голова:
"Не зазря... "
И уже по топору не струги -
струйки,
струйки...