Доброй ночи, Литература!
Вскоре после ее освобождения, весной 1957 года, в Союзе писателей состоялся творческий вечер Т. Г. Гнедич — она читала отрывки из «Дон Жуана» ; Гнедич особенно гордилась щедрыми похвалами нескольких мастеров, мнение которых ставила очень высоко: Эльги Львовны Линецкой, Владимира Ефимовича Шора, Елизаветы Григорьевны Полонской. Года через два с половиной издательство «Художественная литература» выпустило «Дон Жуана» под редакцией и с предисловием Н. Я. Дьяконовой — тиражом в сто тысяч экземпляров. Сто тысяч! Могла ли мечтать об этом арестантка Гнедич, два года делившая одиночную камеру с тюремными крысами?
Татьяна Григорьевна получила за «Дон Жуана» солидный гонорар: 17 тысяч строк, да еще большие «потиражные» (в ту пору исходным тиражом для стихов считалось десять тысяч экземпляров) ; впервые за много лет она купила себе необходимое и всем вокруг — подарки. У нее ведь не было ничего: ни авторучки, ни часов, ни даже целых очков.
На подаренной мне книге стоит номер 2. Кому же достался экземпляр номер 1? Никому. Он был предназначен для следователя, но Гнедич, несмотря на все усилия, своего благодетеля не нашла. Вероятно, он был слишком интеллигентным и либеральным человеком; судя по тому, что следы его исчезли, органы пустили его в расход.
Позднее вышло новое издание — улучшенное, исправленное. Горжусь тем, что на титульном листе Т. Г. Гнедич написала мне стихотворение октавами, кончающееся словами благодарности за помощь, которую я оказал ей в трудные дни:
Давно мы с Вами встретились, признаться:
Зеленый семафор был нам открыт —
Мне было «25, а Вам — 13» * —
Как мой лукавый Байрон говорит.
С тех пор мы изменились, может статься,
Но наша дружба весело горит —
Хотя теперь — хочу заметить все же —
Вы только на пять лет меня моложе. **
Хочу я строки легкие свои
Закончить добрым дружеским «спасибо» —
За пламенные книги и статьи,
За то, что Вы не хищник и не рыба,
За то, что даже злые холуи
Бездарностью назвать Вас не могли бы,
За то, что Вы крылаты, черт возьми!
Люблю дружить с крылатыми людьми!! ! Ефим Эткинд. ПОБЕДА ДУХА
Когда самого себя вполне\ невозможно понять, не имея глоссарий, \ когда город в прокрадшейся тишине\ трансформируется из камеры в аэрарий; \ когда лица прячутся, как цветы, \ в релаксированные сопящие бутоны, \ когда, избавившись от масок, ты\ обнаруживаешь - плечи выдержат тонны -\ легкие увеличивают объем, \ вены превращаются в шланги, \ сердце лихорадит - отныне в нем\ какие-то пальцы перемещают фаланги -\ проникаешь восторженно в души слов, \ открываешь скрывавшуюся сущность созвучий\ и кидаешься в этот безумный отлов, \ в миллионный раз полагаясь на случай. Андрей Рубцов 27.03.88.
Литература
Чей дух победил лагерных крыс? см. отрывок о Гнедич.
Вздрагивает огонек лампадки,
В полутемной детской тихо, жутко,
В кружевной и розовой кроватке
Притаилась робкая малютка.
Что там? Будто кашель домового?
Там живет он, маленький и лысый.. .
Горе! Из-за шкафа платяного
Медленно выходит злая крыса.
В красноватом отблеске лампадки,
Поводя колючими усами,
Смотрит, есть ли девочка в кроватке,
Девочка с огромными глазами.
- Мама, мама! - Но у мамы гости,
В кухне хохот няни Василисы,
И горят от радости и злости,
Словно уголечки, глазки крысы.
Страшно ждать, но встать еще страшнее.
Где он, где он, ангел светлокрылый?
- Милый ангел, приходи скорее,
Защити от крысы и помилуй!
В полутемной детской тихо, жутко,
В кружевной и розовой кроватке
Притаилась робкая малютка.
Что там? Будто кашель домового?
Там живет он, маленький и лысый.. .
Горе! Из-за шкафа платяного
Медленно выходит злая крыса.
В красноватом отблеске лампадки,
Поводя колючими усами,
Смотрит, есть ли девочка в кроватке,
Девочка с огромными глазами.
- Мама, мама! - Но у мамы гости,
В кухне хохот няни Василисы,
И горят от радости и злости,
Словно уголечки, глазки крысы.
Страшно ждать, но встать еще страшнее.
Где он, где он, ангел светлокрылый?
- Милый ангел, приходи скорее,
Защити от крысы и помилуй!
По лагерю бродит цинга.
И люди там бродят, как тени.
Машины не ходят туда -
Бредут, спотыкаясь, олени.
Будь проклята ты, Колыма,
Что названа Черной Планетой.
Сойдешь поневоле с ума -
Оттуда возврата уж нету.
И люди там бродят, как тени.
Машины не ходят туда -
Бредут, спотыкаясь, олени.
Будь проклята ты, Колыма,
Что названа Черной Планетой.
Сойдешь поневоле с ума -
Оттуда возврата уж нету.
Век мой, зверь мой, кто сумеет
Заглянуть в твои зрачки
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки?
Кровь-строительница хлещет
Горлом из земных вещей,
Захребетник лишь трепещет
На пороге новых дней.
Тварь, покуда жизнь хватает,
Донести хребет должна,
И невидимым играет
Позвоночником волна.
Словно нежный хрящ ребенка,
Век младенческой земли.
Снова в жертву, как ягненка,
Темя жизни принесли.
Чтобы вырвать век из плена,
Чтобы новый мир начать,
Узловатых дней колена
Нужно флейтою связать.
Это век волну колышет
Человеческой тоской,
И в траве гадюка дышит
Мерой века золотой.
И еще набухнут почки,
Брызнет зелени побег,
Но разбит твой позвоночник,
Мой прекрасный жалкий век!
И с бессмысленной улыбкой
Вспять глядишь, жесток и слаб,
Словно зверь, когда-то гибкий,
На следы своих же лап.
Кровь-строительница хлещет
Горлом из земных вещей
И горячей рыбой мещет
В берег теплый хрящ морей.
И с высокой сетки птичьей,
От лазурных влажных глыб
Льется, льется безразличье
На смертельный твой ушиб.
(О. Мандельштам)
Заглянуть в твои зрачки
И своею кровью склеит
Двух столетий позвонки?
Кровь-строительница хлещет
Горлом из земных вещей,
Захребетник лишь трепещет
На пороге новых дней.
Тварь, покуда жизнь хватает,
Донести хребет должна,
И невидимым играет
Позвоночником волна.
Словно нежный хрящ ребенка,
Век младенческой земли.
Снова в жертву, как ягненка,
Темя жизни принесли.
Чтобы вырвать век из плена,
Чтобы новый мир начать,
Узловатых дней колена
Нужно флейтою связать.
Это век волну колышет
Человеческой тоской,
И в траве гадюка дышит
Мерой века золотой.
И еще набухнут почки,
Брызнет зелени побег,
Но разбит твой позвоночник,
Мой прекрасный жалкий век!
И с бессмысленной улыбкой
Вспять глядишь, жесток и слаб,
Словно зверь, когда-то гибкий,
На следы своих же лап.
Кровь-строительница хлещет
Горлом из земных вещей
И горячей рыбой мещет
В берег теплый хрящ морей.
И с высокой сетки птичьей,
От лазурных влажных глыб
Льется, льется безразличье
На смертельный твой ушиб.
(О. Мандельштам)
"Шпалерами зелеными вниз, под уклон\ Едет с заключенными целый эшелон. \ Ширмачи, домушники, пятьдесятвосьмушники, -\По одной дороге едут под уклон. \
Одному профессору срезали рюкзак. \Говорит профессор: "Как же это так?! \ Что тут за история? ! \Что за аудитория?! \ Вот фантасмагория! \ Не пойму никак! "\
- "Дорогой профессор, ладно не скучай! \ На вот тебе кружечку, пей водичку-чай! \ Эта аудитория - тоже ведь история, \ И лаборатория, -\ Только изучай! " Даниил Аль, "Хорошо посидели".
Одному профессору срезали рюкзак. \Говорит профессор: "Как же это так?! \ Что тут за история? ! \Что за аудитория?! \ Вот фантасмагория! \ Не пойму никак! "\
- "Дорогой профессор, ладно не скучай! \ На вот тебе кружечку, пей водичку-чай! \ Эта аудитория - тоже ведь история, \ И лаборатория, -\ Только изучай! " Даниил Аль, "Хорошо посидели".
И. Бродский
К северному краю
Северный край, укрой.
И поглубже. В лесу.
Как смолу под корой,
спрячь под веком слезу.
И оставь лишь зрачок,
словно хвойный пучок,
и грядущие дни.
И страну заслони.
Нет, не волнуйся зря:
я превращусь в глухаря,
и, как перья, на крылья мне лягут
листья календаря.
Или спрячусь, как лис,
от человеческих лиц,
от собачьего хора,
от двуствольных глазниц.
Спрячь и зажми мне рот!
Пусть при взгляде вперед
мне ничего не встретить,
кроме желтых болот.
В их купели сырой
от взоров нескромных скрой
след, если след оставлю,
и в трясину зарой.
Не мой черед умолкать.
Но пора окликать
тех, кто только не станет
облака упрекать
в красноте, в тесноте.
Пора брести в темноте,
вторя песней без слов
частоколу стволов.
Так шуми же себе
в судебной своей судьбе
над моей головою,
присужденной тебе,
но только рукой (плеча)
дай мне воды (ручья)
зачерпнуть, чтоб я понял,
что только жизнь -- ничья.
Не перечь, не порочь.
Новых гроз не пророчь.
Оглянись, если сможешь --
так и уходят прочь:
идут сквозь толпу людей,
потом -- вдоль рек и полей,
потом сквозь леса и горы,
все быстрей. Все быстрей.
май 1964
К северному краю
Северный край, укрой.
И поглубже. В лесу.
Как смолу под корой,
спрячь под веком слезу.
И оставь лишь зрачок,
словно хвойный пучок,
и грядущие дни.
И страну заслони.
Нет, не волнуйся зря:
я превращусь в глухаря,
и, как перья, на крылья мне лягут
листья календаря.
Или спрячусь, как лис,
от человеческих лиц,
от собачьего хора,
от двуствольных глазниц.
Спрячь и зажми мне рот!
Пусть при взгляде вперед
мне ничего не встретить,
кроме желтых болот.
В их купели сырой
от взоров нескромных скрой
след, если след оставлю,
и в трясину зарой.
Не мой черед умолкать.
Но пора окликать
тех, кто только не станет
облака упрекать
в красноте, в тесноте.
Пора брести в темноте,
вторя песней без слов
частоколу стволов.
Так шуми же себе
в судебной своей судьбе
над моей головою,
присужденной тебе,
но только рукой (плеча)
дай мне воды (ручья)
зачерпнуть, чтоб я понял,
что только жизнь -- ничья.
Не перечь, не порочь.
Новых гроз не пророчь.
Оглянись, если сможешь --
так и уходят прочь:
идут сквозь толпу людей,
потом -- вдоль рек и полей,
потом сквозь леса и горы,
все быстрей. Все быстрей.
май 1964
.. дух проглоченной сечки ...под непрерывное урчание в желудке.. . в потоке сознания - мол - ты гонишь - ты гонишь пургу.. . но эта метель - пурга - ложится как копоть на выпрошенный у иноверца безупречно чистый и белый лист писчей бумаги!
... голод побеждает все болезни! - в том числе и болезни любого общества!
. ..а крыс побеждает - -дух голодного ЗКа!
... голод побеждает все болезни! - в том числе и болезни любого общества!
. ..а крыс побеждает - -дух голодного ЗКа!
Похожие вопросы
- В свободное время пишу, в основном фанстастику (см.отрывок) Прокоментируйте его пожалуйста
- В зло всегда веришь потом? Не сразу? см. отрывок Жана-Поль Сартра. Дьвол и господь бог
- В каком художественном тексте не менее ярко описана мерзость? см. отрывок, Анатолий Рыбаков. Дети Арбата
- Чьи это стихи? Как называются? см.внутри
- Чей поэтический ветер наиболее колоритен? см. подборку.
- Чье "лагерное" творчество из двух писателей - Солженицына и Шаламова - для вас ценнее и почему?
- Сочинение на тему: «Почему дух жизни победил разрушительную силу царя бурь?» (О чем говорят Цветы)
- Кто дал право Фурсенко через "изучение" Солженицына навязывать школьникам лагерные нравы и лагерные порядки?
- Можно ли написать роман из жизни крыс, начав его словами: «Дорогая моя девочка... » см. Трумен Капоте. ЗАВТРАК У ТИФФАНИ
- Что о КРЫСЕ написано мудрого?
Колыма ты, Колыма,
Чудная планета,
Двенадцать месяцев зима,
Остальное - лето