В чем скрывается истинное обаяние? см. М. Фриша.

«Возвращение в Брайдсхед» , Ивлин Во
...
Он быстрыми шагами устремился через зал к самому крупному полотну – зелено-черному пейзажу джунглей, – постоял перед ним, склонив голову набок, точно умный терьер, и спросил:
– Мой любезный Чарльз, откуда эта столь пышная растительность? Что сие, уголок оранжереи в Т-тренте или Т-трин-ге? Какой щедрый ростовщик взрастил, вам на радость, эти кроны?
Затем он обошел оба зала, не произнося больше ни слова и только испустив попутно два-три глубоких вздоха. Завершив осмотр, он опять вздохнул, еще глубже, чем прежде, и сказал:
– Зато я слышал, мой милый, вы счастливы в любви. А это все, не правда ли? Или почти все.
– Неужели так плохо?
...
– ...Я следил за вами, мой милый. Я верен старой дружбе, и все эти годы я вами интересовался. – ...– Я был на вашей первой выставке, – продолжал Антони, – и нашел, что она обаятельна. Там был один интерьер Марчмейн-хауса, очень английский, очень добропорядочный, но совершенно восхитительный. «Чарльз кое-что сделал, – сказал я себе, – не все, что ему предназначено, не все, на что он способен, но кое-что» .
Правда, уже тогда, мой милый, у меня возникло маленькое сомненьице. Мне показалось, что в вашей живописи есть что-то джентльменское. Вы должны помнить, что я не англичанин, мне чуждо ваше страстное поклонение хорошим манерам. Английский снобизм для меня – это нечто еще более зловещее, чем английская мораль. Но как бы то ни было, я сказал себе:
«Чарльз создал произведение восхитительное. Посмотрим, что он создаст дальше» .
Дальше мне в руки попал ваш очень красивый альбом – «Сельская и провинциальная архитектура» , так, кажется, он называется? Довольно толстый том, мой милый, и что же я в нем нахожу? Опять обаяние. «Это не совсем в моем вкусе, – подумал я, – это искусство чересчур английское» . Я, как вы знаете, отдаю предпочтение вещам более пикантным. Сень старого вяза, сандвич с огурцом, серебряный сливочник, английская барышня, одетая во что они там одеваются для игры в теннис– нет-нет, Джейн Остин, м-мисс М-митфорд – это все не для меня. И тогда, дорогой Чарльз, я, признаюсь честно, в вас отчаялся. «Я старый выродившийся латинянин, – сказал я себе, – а Чарльз (я имел в виду только ваше искусство, мой милый) – это деревенская барышня в цветастом муслиновом платье» .
Вообразите же теперь мое возбуждение, когда сегодня за обедом я вдруг услышал, что все вокруг только о вас и говорят. ..Все присутствующие, как оказалось, успели побывать на вашей выставке, но, впрочем, разговаривали они не о ней, а о вас – о том, как вы вырвались на свободу, мой милый, уехали в тропики и заделались этаким Гогеном, этаким Рембо. Можете себе представить, как заколотилось мое старое сердце.. .
«Ну а картины? – спрашивал я. – Расскажите мне о картинах» .
«Ах да, картины, – они отвечали. – Картины престранные» , «Совсем не в его обычной манере» , «Какая сила» , «Какое варварство» , «Я считаю их просто нездоровыми» , – объявила миссис Оглендер.
Мой милый, у меня едва достало сил усидеть на стуле. Мне хотелось выбежать вон из дома, вскочить в такси и крикнуть:
«Отвезите меня туда, где висят нездоровые картины Чарльза! » И я действительно приехал,.. в немодное время – в. пять часов, охваченный страшным волнением; и что же я вижу? Я увидел, мой милый, что меня очень талантливо и очень рискованно разыгрывают. Это напомнило мне дорогого Себастьяна, который любил забавы ради наклеивать себе бороду. Передо мной было все то же обаяние, мой милый, простое, сливочное английское обаяние, рядящееся в тигровую шкуру.
– Вы совершенно правы, – сказал я.
– Мой милый, разумеется, я прав. Я был прав еще много лет назад – ...– когда, помните, предостерегал вас. Я пригласил вас со мной поужинать и за столом предостерег вас от обаяния.
Обаяние-это английское национальное бедствие. Болезнь, которая распространена только на этих серых островах. Обаяние пятнает и губит все, к чему прикасается. Оно убивает любовь, убивает искусство; боюсь, мой милый, что оно убило и вас…

В глазах (душе, мозгу... ) любящего/желающего:

Сегодня я с большой охотою
Распоряжусь своей субботою,
И если Нинка не капризная,
Распоряжусь своею жизнью я.

- Постой, чудак! Она ж наводчица!
Зачем? - Да так! Уж очень хочется!
- Постой, чудак! У нас компания,
Пойдем в кабак, зальем желание.

- Сегодня вы меня не пачкайте,
Сегодня пьянка мне до лампочки,
Сегодня Нинка соглашается,
Сегодня жизнь моя решается.

- Ну, и дела же с этой Нинкою,
Она жила со всей Ордынкою,
И с нею спать - ну кто захочет сам?
- А мне плевать, мне очень хочется.

Сказала - любит. Все, заметано.
- Отвечу рупь за сто, что врет она,
Она ж сама ко всем ведь просится.. .
- А мне чего, мне очень хочется.

- Она ж хрипит, она же грязная,
И глаз подбит, и ноги разные,
Всегда одета, как уборщица.. .
- Плевать на это - очень хочется.

Все говорят, что не красавица,
А мне такие больше нравятся.
Ну что ж такого, что наводчица?
А мне еще сильнее хочется.

"Безумного счастья страданья
Ты мне никогда не дарила,
Но есть на меня обаянья
В тебе непонятная сила.
Когда из-под томной ресницы
Лазурное око сияет,
Мне тайная силы зеницы
Невольно и страстно мыкает.
И больше все члены объемлет,
И лень, и таинственный трепет.
А сердце и дремлет, и внемлет
Сквозь сон твой ребячливый лепет.
И снятся мне синие волны
Безбрежно-широкого моря,
И, весь, упоения полный,
Плыву я на вольном просторе.
И спит, убаюкано морем,
В груди моей сердце больное,
Расставшись с надеждой и горем.
Отринувши счастье былое.
И грезится только иная
Та жизнь без сознанья и цели,
Когда, под рассказ усыпляя,
Качали меня в колыбели. " А. Мюссе, "Обаяние", пер. Ап. Григорьев.

****
"(...)Я гляжу ей вслед - ничего в ней нет,
А я все гляжу, глаз не отвожу.
Ча-ча-ча! " Л. Ошанин, "А у нас во дворе.. "

Истинное обаяние в естественности, простоте и правдивости.