Кто еще, кроме Герострата, нанес невосполнимый ущерб культуре человечества?

Для того, чтобы нанести ущерб культуре необязательно разрушать. Можно и построить. Петербург-это неправдоподобное совершенство. Всю жизнь живу и то, повернув голову в какую-нибудь сторону от "генеральной линии бега", вдруг остановлюсь и удивлюсь в стотысячный раз-ну как же может быть так красиво! И, даже в свое время, в обшарпанном Ленинграде, я завидовала гостям, что вот они приехали и такую красоту видят, а мне и поехать некуда, все будет "не дотягивать" (Париж меня потом немного в этом смысле "утешил"-дотянул. )
И как же последние годы какие-то "геростраты" пакостят мой город. Вот вчера я, заезжала на бывшую работу (в один из наших "оффисов") и сделала то, что собиралась сделать давно, но руки не доходили. Из кабинета своей подруги сфотографировала одно из уродующих город зданий. (фото не очень, через не очень чистое окно) . Но было солнце и оно еще поприличней выглядит. А вообще оно черное, как гнилой зуб. Оно еще и очень циничное. Слева маленькая церковь в традиционном русском стиле. Ее не очень давно построили (но раньше, чем это здание) . Эта церковь "блокадная". Когда ее строили, можно было купить кирпичи и этим увековечить память своих родных, умерших в блокаду. Ну и без этих символических пожертвований там постоянно поминают всех принявших мученическую блокадную смерть. Она построена на пути к Охтинскому кладбищу, куда ленинградцы через Неву по льду везли своих умерших родных. Пять раз моя мама, девочкой -подростком везла по этому пути лыжи к которым были привязаны наши мертвые родные. Из семьи 8 человек осталось 3.
И когда эту церковь построили мы радовались. И она такая была трогательно белая чистая у Невы. И вот теперь там это черное уродище нависает. И таких еще много- много. От башни Газпрома в центре отбились, но это еще не конец. А какое убожество Мариинка-2. Ну, в общем, вот фото моего ненавистного здания. А кто "Герострат"-не знаю. А может это тот случай, что наоборот, надо бы знать. .
("Чтобы впредь, говорит, неповадно другим", Высоцкий)

Чубайс и Гайдар

Придурок, стрелявший в Джона Леннона. Могу, но не хочу вспоминать его имя.

Нерон.

Интересна и показательна история Никольского, местного чудака, краеведа-любителя. Когда-то, еще до революции, он получил в наследство от бездетного купца неплохую, преимущественно духовного содержания библиотеку, кое-какую церковную утварь, иконы, всякие раритеты: древние черепки, изделия из бронзы, кости, камня, старые гравюры, литографии, несколько картин (купец был страстным, но безалаберным собирателем), а когда перед Отечественной войной взорвали монастырь, местный архимандрит отдал ему все, от чего отказалась по лени и небрежности патриархия: там были иконы, кадила, паникадила, священнические одежды, кресты, всевозможная церковная утварь. Кроме того, сам Никольский собрал немало старинных крестьянских орудий: борон, сох, цепов, веялок, лопат, серпов, прялок, а также праздничных уборов, украшений, горшков, лукошек, светильников, зыбок, посуды глиняной, фаянсовой и деревянной и прочая, прочая. Он порывался создать краеведческий музей, но все потуги разбивались о каменное равнодушие властей. Потом в доме у него случился пожар, в котором погибла часть библиотеки. Он так расшумелся, что местные правители струсили и выделили ему какое-то бросовое помещение. Он привел его в порядок и развернул экспозицию, которой позавидовал калининский музей и сразу попытался наложить на него лапу, но получил могучий отпор от старого энтузиаста.
Калязинские власти возгордились и даже раздобыли откуда-то клык мамонта и таблицу, доказывающую, что и на верхней Волге гомо сапиенс произошел от обезьяны. Теперь стало совсем как у людей. Никольский наслаждался исполнением своей давней мечты, но приезжавшие из областного центра люди все умильнее поглядывали на драгоценные камешки, которыми были усеяны оклады, кресты, ризы и архиерейские посохи. Они и так и эдак подъезжали к Никольскому, но он был неумолим. И тогда вспомнили, что он беспартийный, и подивились собственной халатности: как можно было держать на столь ответственном посту какого-то шарлатана. Никольского немедленно перевели на грошевую пенсию, от огорчения его хватил удар, беспомощного старика определили в богадельню, где он быстро истлел. Замену ему вскоре нашли.
Охрану одного из предприятий города возглавляла энергичная, крепкотелая женщина с немалым партийным стажем. Бдительность ее не вызывала сомнений, такой можно доверить любой объект. Тем более, что к этому времени вернулся после недолгой отсидки за мелкое мошенничество ее тоже энергичный и расторопный муж. Жену назначили директором музея, а мужа — хранителем коллекций. Калининский музей, сыгравший видную роль в падении «проходимца» Никольского, получил в благодарность какие-то экспонаты, кое-что перепало разным добрым людям. Но не так много, ибо рачительная чета первым делом повыковыривала все камешки из окладов, крестов и риз, ссыпала в берестяной туесок и закопала в надежном месте. После чего бодро принялась распродавать остальные экспонаты: церковные книги — любителям, светские — московским букинистическим магазинам, раритеты — разным коллекционерам. Дошло до того, что, кроме цепов и жернова, остались лишь клык мамонта и таблица, изображающая, как питекантроп выпрямился в человека.
Впрочем, нет, оставалось еще большое тяжелое изумрудного цвета каменное яйцо. Но набравшаяся опыта чета понимала: такой величины драгоценные камни не бывают. А вдруг он полудрагоценный? Тогда тоже стоит немалых денег. Директриса музея подалась в Москву, нашла бывалого человека, показала ему камень и предложила: если он урвет за него шестьсот рублей, то треть — ему. Бывалый человек, конечно, не поверил, что булыжник чего-нибудь стоит, но, потрясенный размером вознаграждения, взялся его оценить. Он легко нашел частника ювелира и, смущенно посмеиваясь, положил перед ним камень. Тот посмотрел, лишился сознания, затем позвонил в КГБ. С невероятной быстротой примчались машины с оперативниками. Честный ювелир вручил им легендарный изумруд из креста св. Филиппа, митрополита всея Руси, задушенного Малютой по приказу Грозного....(...)" Ю.Нагибин, "Время жить"

религиозные фанатики

Война!

глобализация.