Какие судебные споры в отношении известных книг имели место?

Власть всегда запрещала новое и необычное.. .
Вспомнить Евтушенковское "Ты спрашивала"... Мне мама рассказазывала - собрания устраивали - эротику осудить.. .
Или того же Вознесенского "Ностальгия по настоящему"...
Но это все было.. .
А из последних. Того же Сорокина. Сжигали. Запррещали. Помню, как купив его "Трилогию" шел среди ребятишек кричащих "Порнуху - вон из России"... И что? Сорокин велик. Трилогия на Нобелевку выдвигалась. Ребята выросли. Наверное.. .
А из самого послекднего.. .
Баян Ширянов. Гениальнейший автор! Какой язык! Какой... .
Заперетили! Суд вынес решение : экстремизм и пропаганда наркотиков! Где они это увидели???? Может команда сверху была?? ? Жалко. Очень жалко!! !
Хороший автор! Много теряем! Это лучше, чем никому не нужного Солженицина печатать....

1858 году Огюст Маке подал в суд на Дюма, требуя признать своё соавторство при создании 18 романов («Три мушкетера» , «Граф Монте-Кристо» , «Королева Марго» и др.) . Но, проиграв три процесса подряд, оставил попытки добиться своего.

имели место быть "судебные споры" в отношении книг Набокова, Лоуренса, Миллера...

"Тягостно мне писать о нас -- о тех, кто сидел в зале суда. В последней
своей книге "Зачарованные смертью" Светлана Алексиевич спрашивает: "А кто --
мы? Мы -- люди войны. Мы или воевали, или готовились к войне. Мы никогда не
жили иначе".
Мы воевали.. . Вот словно специально рассевшиеся за спиной писательницы
женщины тихо, чтобы не слышал судья, но внятно для Светланы Алексиевич
состязаются в оскорблениях ее. Матери! Эпитеты таковы, что повторить их не
могу.. . Вот И. Галовнева в перерыве подходит к пришедшему вступиться за
писательницу отцу Василию Радомысльскому: "Не стыдно вам, батюшка, --
продались за деньги! " "Тьма! Дьявол! " -- раздается из публики, и уже тянутся
негодующие руки, чтобы сорвать с его груди крест. "Это вы -- мне? Мне,
который отпевал ваших сыновей по ночам, потому что вы говорили, что иначе не
получите триста рублей обещанной помощи", --потрясенно вопрошает священник.
"Зачем пришел? Дьявола защищать? " -- "Молитесь за себя и за детей своих. Нет
покаяния, нет утешения". --"Мы ни в чем не виноваты.. . Мы ничего не
знали... " -- "Вы были слепы. А когда открыли глаза свои, то увидели только
труп своего сына. Кайтесь... " -- "Что нам до афганских матерей.. . Мы своих
детей потеряли... "
Впрочем, не осталась в долгу и другая сторона. "Ваши сыновья убивали в
Афганистане невинных! Они -- преступники! " -- Кричит матерям какой-то
мужчина. "Вы предаете детей своих во второй раз... " -- неистовствует другой.
А ты? А мы -- разве не выполняли приказ? Приказ -- молчать? Разве мы не
тянули на собраниях вверх "одобряющие" руки? Я спрашиваю.. . Нам всем нужен
суд.. . Тот суд -- другой, о котором говорил на суде председатель Белорусской
Лиги прав человека Е. Новиков: когда мы все -- мы, молчавшие, матери наших
погибших солдат, ветераны этой войны и матери погибших афганцев -- та,
другая сторона, сядем вместе и просто посмотрим друг другу в глаза... " А. Александрович, "После суда".

***
"В период Второй империи состоялось немало судебных процессов над творческой интеллигенцией. Преследование возбуждалось против таких известных писателей, как Гюстав Флобер и Виктор Гюго. Не избежал этой же участи и Шарль Бодлер.

В основе дела Бодлера лежал конфликт между насквозь лицемерной моралью авторитарного режима и осуждающим пафосом творческого гения. Поэт не внял официальному призыву услаждать своим искусством салоны парижской знати. Сборник стихов Бодлера «Цветы зла» был объявлен скандальным именно потому, что вместо лести поэт «изрыгал проклятия и яд» , вместо пристойной торжественности проповедовал лиризм, лишенный угодничества. В стихах недвусмысленно изобличались пороки преуспевающих буржуа, осмеивалось их обывательское мировоззрение. . Официальные критики объявили Бодлера творцом «проклятого искусства» , мистифицирующего действительность, и предали его анафеме. Имперская юстиция обвинила его в безнравственности и отсутствии благопристойности. Дело рассматривалось исправительным судом. Неосновательность обвинений, выдвинутых против Бодлера, с исчерпывающей полнотой и ясностью вскрыл его адвокат Ше д'Эст Анж. Если Бодлер будет осужден, — заявил он, — то надо было бы судить и Рабле за все его творчество, Ла-фонтена за его басни, Руссо за его «Исповедь» , Вольтер и Бомарше тоже писали непристойные вещи…

Несмотря на то, что представители обвинения допустили явные передержки, Бодлер все же был приговорен к уплате девятисот франков в виде штрафа и изъятию из сборника отдельных фрагментов. Правовая и нравственная несостоятельность обвинения была доказана почти столетие спустя, в 1949 году, когда Кассационный суд по просьбе Ассоциации литераторов аннулировал решение исправительного трибунала округа Сена и восстановил доброе имя талантливого поэта, которого так высоко ценили В. Гюго, Г. Флобер и многие другие представители мыслящей интеллигенции Франции. (...)" Ф. Поттешер, (пер. С. Боботова) "Знаменитые судебные процессы".