Есть ли что-то общее в главных недостатках писателя и журналиста? см. Честертона.

Если человек бездарен - будь он писатель или журналист, о чем бы он не писал - его читать просто неинтересно.. .

Как! жив еще Курилка журналист?
— Живехонек! все так же сух и скучен,
И груб, и глуп, и завистью размучен,
Все тискает в свой непотребный лист —
И старый вздор, и вздорную новинку.
— Фу! надоел Курилка журналист!
Как загасить вонючую лучинку?
Как уморить Курилку моего?
Дай мне совет. — Да.. . плюнуть на него.

(А. Пушкин)

"(...) - Надо ли политикам слушать писателей и журналистов?

- Надо, конечно, это обратная связь с обществом. Никто не слушает и слушать не будет – отсутствие гражданского общества даёт о себе знать. Но я бы отделял писателей от журналистов, это не одно и то же. Журналист более ценен для политика. А писатели все разные, если человек умеет гладко составлять буквы в слова, а слова в предложения, это не означает, что он что-то сказать может важное. (...)" В. Нестеренко, "Раз умер - спи спокойно"(интервью)

*****
"(...) Осенью они разносят по учреждениям свой литературный товар. Больше
всего тут очерков ("Герои водопровода", "В боях за булку", "Стальное
корыто", "Социалистическая кварта"). Однако попадаются и крупные полотна:
"Любовь в штреке" (роман, отображающий что-то антрацитное, а может быть, и
не антрацитное) , "Соя спасла" (драматическое действо в пяти актах.
Собственность Института сои) , "Веселый колумбарий" (малая форма. По заказу
кладбищенского подотдела) .
Чудную, тихую жизнь ведут гарпунщики. Печатают они свой товар в таких
недосягаемых для общественности местах, в таких потаенных бюллетенях,
журналах и балансовых отчетах, что никому никогда не докопаться до "Веселого
колумбария" или "Стального корыта".
Но есть у гарпунщика слабое место. Сквозь продранный носок видна его
Ахиллесова пята. Ежегодно возникает страшный слух, что из горкома писателей
будут вычищать всех, кто не напечатался отдельной книгой. Тогда не будут
приглашать на товарищеские ужины, тогда будет плохо.
Тут гарпунщик собирает свои разнокалиберные опусы, склеивает их воедино
и, дав общее незатейливое название, везет рукопись на извозчике в ГИХЛ.
Вокруг рукописи начинается возня. Ее читают, перетаскивают из комнаты в
комнату, над ней кряхтят.
- Ну что?
- Ах, - говорит утомленный редактор, - Исбах далеко не Бальзак, но этот
Подпругин такой уже не Бальзак!
- Что ж, забракуем?
- Наоборот. Напечатаем. Отображены актуальнейщие темы. Язык
суконноватый, рабочие схематичны, но настроение бодрое, книга зовет. Потом
вот в конце ясно написано: "Это есть наш последний".
- "И решительный" написано?
- "И решительный".
- Тогда надо печатать. Книжка, конечно, - заунывный бред, но зато не
доставит нам никакого беспокойства. Никто не придерется.
Это - роковая ошибка.
Как только книга гарпунщика появляется в свет и ведомственная
литература предстает глазам всех, подымается ужасный крик.
Критика не стесняется в выражениях. Автора называют пиратом, жуликом,
крысой, забравшейся в литературный амбар, шарлатаном. Редактора книги
снимают с занимаемой должности и бросают в город Кологрив для ведения
культработы среди местных бондарей. "Веселый колумбарий" изымают из продажи
и сжигают в кухне Дома Герцена (после чего котлеты долго еще имеют
препротивный вкус) . Разнос происходит страшнейший.
В то же утро бледный, серьезный гарпунщик хватает чемодан, жену и еще
одну девушку и уезжает в Суук-Су. Оттуда он возвращается через три месяца,
отдохнувший, покрытый колониальным загаром, в полном расцвете творческих
сил. О нем уже все забыли. (..)" И. Ильф, Е. Петров, "Куда уходят капитаны"

Волнующее всех - сильное впечатление.)))