"Хоронят писателей мертвых\Живые идут в коридор... " Что имел в виду Шпаликов?

Хоронят писателей мертвых,
Живые идут в коридор.
Служителей бойкие метлы
Сметают иголки и сор.
Мне дух панихид неприятен,
Я в окна спокойно гляжу
И думаю - вот мой приятель,
Вот я в этом зале лежу.
Не сделавший и половины
Того, что мне сделать должно,
Ногами направлен к камину,
Оплакан детьми и женой.
Хоронят писателей мертвых,
Живые идут в коридор.
Живые людей распростертых
Выносят на каменный двор.
Ровесники друга выносят,
Суровость на лицах храня,
А это - выносят, выносят, -
Ребята выносят меня!
Гусиным или не гусиным
Бумагу до смерти марать,
Но только бы не грустили
И не научились хворать.
Но только бы мы не теряли
Живыми людей дорогих,
Обидами в них не стреляли,
Живыми любили бы их.
Ровесники, не умирайте.
( Геннадий Шпаликов)

ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ
День за днем уходит без следа, однообразно и быстро.
Страшно скоро помчалась жизнь, скоро и без шума, как речное стремя перед водопадом.
Сыплется она ровно и гладко, как песок в тех часах, которые держит в костлявой руке фигура Смерти.
Когда я лежу в постели и мрак облегает меня со всех сторон, мне постоянно чудится этот слабый и непрерывный шелест утекающей жизни.
Мне не жаль ее, не жаль того, что я мог бы еще сделать.. . Мне жутко.
Мне сдается: стоит возле моей кровати та неподвижная фигура.. . В одной руке песочные часы, другую она занесла над моим сердцем.. .
И вздрагивает и толкает в грудь мое сердце, как бы спеша достучать свои последние удары. (Иван Тургенев. Декабрь 1876год. )

Но о смерти, о смерти - не сметь.
Как не сметь прикасаться к аноду.
Её смысл и высокую ноту
-Никому, никому не суметь.. .
Перед тем, как затянут "умре",
-Просто так, ни за что, на прощанье,
Десять розг - от души - получи
(Кто их так - от души - замочил?) .
Это ягодки: "непослушанье"...
... Хруст суставов, на заднем дворе
Взвешен, как на безмене, на дыбе.
О жене (чьей-то, где-то) - как рыба.
А не как у Творца на пере.
... Нет, - не смерть. Отчлененье руки:
Кража краски на складе армейском.
Приговор на простом арамейском
Нараспев огласят старики.
Рёв. Ревут, ожидая, быки.
Хлещет кровь. И от страха удушье.
Четвертуют? За что? "Малодушье"?
Рёв. Веревки. Узлы. Узелки.
Эй, на горле, покрепче вяжи.
Рвите то, что от жизни осталось!
Что грехи уже, - экая малость:
Много тела и мало души.
Голова-то смешная! Зане -
В уголок закатилась. Хохочет.
Не узнать мне, чего она хочет.. .
Никого. Ничего уже нет.
На незримой, обратной Луне.
На заветной, запретной Луне.
(Демьян Фаншель)

"(....) Мне дух панихид неприятен,
Я в окна спокойно гляжу
И думаю - вот мой приятель,
Вот я в этом зале лежу.

Не сделавший и половины
Того, что мне сделать должно,
Ногами направлен к камину,
Оплакан детьми и женой.

Хоронят писателей мертвых,
Живые идут в коридор.
Живые людей распростертых
Выносят на каменный двор.

Ровесники друга выносят,
Суровость на лицах храня,
А это - выносят, выносят, -
Ребята выносят меня!

Гусиным или не гусиным
Бумагу до смерти марать,
Но только бы не грустили
И не научились хворать.

Но только бы мы не теряли
Живыми людей дорогих,
Обидами в них не стреляли,
Живыми любили бы их.

Ровесники, не умирайте. " Г. Шпаликов.

******

Ефим Бершин

«И НИ О ЧЕМ НЕ НАДО БЕСПОКОИТЬСЯ… »

Когда Левитанского хоронили, несмотря на завывающую метель, на лютый мороз, на скорбные лица и речи, этому траурному действу не хватало, как мне казалось, какой-то всамделишности, какой-то последней, окончательной правды. Вроде все — как положено. Ну, умер. Ну, хоронят. А в мозгу что-то сверлило, что-то мешало воспринимать происходящее всерьез. И меж кладбищенских деревьев ужами сквозили две мандельштамовские строки:

Неужели я настоящий,
И действительно смерть придет?

Он, конечно, был настоящим. Но в свои 74 года не был настоящим стариком. А иногда казалось, что и просто взрослым человеком не был. Этакий мудрый мальчик, познавший неведомое другим, усвоивший какие-то правила, но часто абсолютно беспомощный в элементарных житейских проблемах, с которыми запросто справляется школьник. У него был только один опыт — духовный. Все остальное он, кажется, забывал, включая войну:

Ну что с того, что я там был.
Я был давно. Я все забыл.

Или хотел забыть. Но ощущение, что ему все время хочется к кому-нибудь прислониться, чтобы в этой странной для него и даже подчас пугающей обыденности найти поддержку и опору, — не покидало. И потому в числе немногих его строк, внешне на него похожих, эти:

Хочу опять туда, в года неведенья,
где так малы и так наивны сведенья
о небе, о земле.. .

Да, в тех годах
преобладает вера,
да, слепая,
но как приятно вспомнить, засыпая,
что держится земля на трех китах,
и просыпаясь -
да, на трех китах
надежно и устойчиво покоится,
и ни о чем не надо беспокоиться.. .

Поэтому и казалось, что вся эта похоронная процессия на Ваганькове, все слова, все скорбные взгляды — все это не совсем настоящее, а может быть, и придуманное его же неуемной фантазией. Так бывает, когда хоронят детей.

.. Левитанский умер в январе.

* * *
Январь к нам является в прямом соответствии с русской пословицей: "Не было ни гроша - да вдруг алтын". Унылая ноябрьская хандра и почти английский декабрьский сплин вдруг сменяются целой россыпью праздников - тут тебе и Новый год, и Сочельник с Рождеством, и старый Новый год, ..И весь этот январский калейдоскоп у нас немыслим не только без елочных базаров и снежных заносов с последующим отключением отопления, но и без известного рязановского фильма.. .
Левитанский просто не мог не вписаться в этот январский калейдоскоп. Как же! Ведь и родился в январе. А для каждого дитяти месяц его рождения - всегда праздник. Поэтому в русской жизни появилось несколько поэтических строк, также неизменно сопутствующих нашему Новому году. Тихо, почти незаметно они живут почти в каждом из нас последние лет тридцать.

Что происходит на свете? - А просто зима.
Просто зима, полагаете вы? - Полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю
в ваши уснувшие ранней порою дом.

И далее - все вроде бы очень просто. Тем не менее, ставшее песней стихотворение "Диалог у новогодней елки" по-своему уникально. Своеобразное послание, откровение, чуть не евангелие от Юрия Левитанского ,- от декабрьской погибели до карнавала надежд и непременного воскрешения души. И все это - не сходя с места, у новогодней елки. (...)"