Хамство, хамы.. . Что о них сказала литературная афористика, писатели?

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку!
Если все, что случилось, нельзя изменить,
Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,
С этим прошлым порвите непрочную нить.
Никогда не жалейте о том, что случилось,
Иль о том, что случится не может уже.. .
Лишь бы озеро вашей души не мутилось,
Да надежды, как птицы парили б в душе.
Не жалейте своей доброты и участья.
Если даже за все вам - усмешка в ответ.
Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство.. .
Не жалейте, что Вам не досталось ИХ БЕД.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте -
Поздно начали вы или рано ушли.
Кто-то пусть гениально играет на флейте,
Но ведь песни берет он из Вашей души.
Никогда, никогда ни о чем не жалейте -
Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.. .
Пусть другой гениально играет на флейте,
Но еще гениальнее слушали вы!

Господь учил: “Не будьте к близким строги.
Вас все равно всех помирит земля”.
Прощаю тех, кто добрые слова
Мне говорил, не веря в них нисколько.
И все-таки, как ни было мне горько,
Доверчивость моя была права.
Прощаю всех я, кто желал мне зла.
Но местью душу я свою не тешил.
Поскольку в битвах тоже не безгрешен.
Кого-то и моя нашла стрела.

У меня от хамства нет защиты.
И на этот раз оно сильней.
Звонкие хрусталики разбиты —
Позывные доброты моей.
Только слышно, как в душе играет
На старинной скрипочке печаль.
И слова для мести выбирает,
Что забыты были невзначай.
У меня от хамства нет защиты.
Беззащитность — за какой же грех!
И опять в волнах моей обиды
Захлебнулся смех.
Ну а хамство руки потирает.
Всё ему пока что сходит с рук.
Сколько мир от этого теряет!
Только нам сплотиться недосуг.

Бывает,
Что мы речи произносим
У гроба
По написанной шпаргалке.
О, если б мертвый видел,
Как мы жалки,
Когда в кармане
Скорбь свою приносим.
И так же радость
Делим иногда,
Не отрывая взгляда
От страницы.
Еще бы научиться нам
Стыдиться.
Да жаль,
Что нет шпаргалки
Для стыда.

Как важно вовремя уйти.
Уйти, пока ревут трибуны.
И уступить дорогу юным,
Хотя полжизни впереди.
На это надо много сил -
Уйти под грустный шёпот судей.
Уйти, покуда не осудят
Те, кто вчера боготворил.
И лишь соперник твой поймёт,
Сорвав удачливые кеды,
Что был великою победой
Тот неожиданный уход.

Я ничего и никому не должен.
Не должен клясться в верности стране
За то, что с ней до нищеты я дожил.
За то, что треть земли моей в огне.
Я ничего и никому не должен.
Мне «молодые волки» не указ.
Они, конечно, много нас моложе,
Но вовсе не талантливее нас.
И новый мир по старому ничтожен
Среди своих раздоров и корыт.
Я ничего и никому не должен,
Поскольку никогда не жил в кредит.

Друг познаётся в удаче
Так же порой, как в беде.
Если он душу не прячет,
Чувства не держит в узде.
Друг познаётся в удаче.
Если удача твоя
Друга не радует, - значит,
Друг твой лукав, как змея.
Или же горькая зависть
Разум затмила его,
И, на успех твой позарясь,
Он не простит ничего.
Он не простит.. . Но иначе
Скажет об этом тебе.
Друг познаётся в удаче
Больше порой, чем в беде.

Лесть незаметно разрушает нас,
Когда молчаньем мы её встречаем.
И, перед ней не опуская глаз,
Уже стыда в себе не ощущаем.
Нас незаметно разрушает лесть.
Льстецы нам воздвигают пьедесталы.
И нам туда не терпится залезть,
Как будто вправду мы иными станем.
А старый друг печалится внизу,
Что он друзей не может докричаться,
Не понимая, как мы на весу
В пространстве умудряемся держаться.

Я ненавижу в людях ложь,
Она порой бывает разной,
Весьма искусной или праздной
И неожиданной как нож.
Я ненавижу в людях ложь,
Ту, что считают безобидной,
Ту, за которую мне стыдно,
Хотя не я, а ты мне лжёшь.
Я ненавижу в людях ложь,

"Хамы! В номера! " - вопль пьяного Кисы Воробьянинова

Августо Стих
«Хамство есть не что иное, как грубость, наглость, нахальство, вместе взятые, но при этом — умноженные на безнаказанность» .
С. Довлатов

На мира хрупких полюсах
Сидят убогие созданья
Они - отбросы мирозданья
Им глупость числится в плюсАх!

Ненормативен лексикон,
Манеры лучшего желают,
Но слов других они не знают -
Лишь только матерный жаргон.

И тупость - вот где их конек,
Они сильны гордиться этим,
В том круче никого на свете,
Ведь нет! И в этом весь намек.

И чувства нет у них стыда,
Есть лишь агрессия и хамство.
Они с завидным постоянством,
Идут дорогой в никуда!

"(...) Он вовсе был не хамом -
Изысканных манер.
Мама его - гранд-дама,
Папа - миллионер. (...) " В. Высоцкий.

***

"У меня от хамства нет защиты.
И на этот раз оно сильней.
Звонкие хрусталики разбиты —
Позывные доброты моей.

Только слышно, как в душе играет
На старинной скрипочке печаль.
И слова для мести выбирает,
Что забыты были невзначай.

У меня от хамства нет защиты.
Беззащитность — за какой же грех!
И опять в волнах моей обиды
Захлебнулся смех.

Ну а хамство руки потирает.
Всё ему пока что сходит с рук.
Сколько мир от этого теряет!
Только нам сплотиться недосуг. " А. Дементьев.

***

"(...) На службе Хворобьева бесило многое: заседания, стенгазеты,
займы. Но и дома он не находил успокоения своей гордой душе.
Дома тоже были стенгазеты, займы, заседания. Знакомые говорили
исключительно о хамских, по мнению Хворобьева, вещах: о
жалованье, которое они называли зарплатой, о месячнике помощи
детям и о социальной значимости пьесы "Бронепоезд".
Никуда нельзя было уйти от советского строя. Когда
огорченный Хворобьев одиноко прогуливался по улицам города, то
и здесь из толпы гуляющих вылетали постылые фразы:
-- Тогда мы постановили вывести его из состава
правления.. .
-- А я так и сказал: на ваше РКК примкамера есть,
примкамера!
И, тоскливо поглядывая на плакаты, призывающие граждан
выполнить пятилетку в четыре года, Хворобьев с раздражением
повторял:
-- Вывести! Из состава! Примкамера! В четыре года! Хамская
власть! (...)" И. Ильф, Е. Петров, "Золотой теленок".

***

"(...) Когда вглядываешься в лица тех, от кого зависят ныне судьбы Европы, -
вспоминаются предсказания Милля и Герцена о неминуемой победе духовного
Китая. Прежде бывали в истории изверги, Тамерланы, Атиллы, Борджиа. Теперь
уже не изверги, а люди как люди. Вместо скипетра - аршин, вместо Библии -
счетная книга, вместо алтаря - прилавок. Какая самодовольная пошлость и
плоскость в выражении лиц! Смотришь и "дивишься удивлением великим", как
сказано в Апокалипсисе: откуда взялись эти коронованные лакеи Смердяковы,
эти торжествующие хамы? (...) Дм. Мережковский, "Грядущий хам".

Я часто думаю, за что Его казнили?
За что Он жертвовал Своею головой?
За то ль, что, враг суббот, Он против всякой гнили
Отважно поднял голос Свой?

За то ли, что в стране проконсула Пилата,
Где культом кесаря полны и свет и тень,
Он с кучкой рыбаков из бедных деревень
За кесарем признал лишь силу злата?

За то ли, что Себя на части разделя,
Он к горю каждого был милосерд и чуток
И всех благословлял, мучительно любя,
И стариков, и жён, и крохотных малюток?

Демьян, в «Евангельи» твоём
Я не нашёл правдивого ответа.
В нём много бойких слов, ох как их много в нём,
Но слова нет достойного поэта.

Я не из тех, кто признаёт попов,
Кто безотчётно верит в Бога,
Кто лоб свой расшибить готов,
Молясь у каждого церковного порога.

Я не люблю религию раба,
Покорного от века и до века,
И вера у меня в чудесные слова —
Я верю в знание и силу Человека.

Я знаю, что стремясь по нужному пути,
Здесь на земле, не расставаясь с телом,
Не мы, так кто-нибудь другой ведь должен же дойти
К воистину божественным пределам.

И всё-таки, когда я в «Правде» прочитал
Неправду о Христе блудливого Демьяна —
Мне стало стыдно, будто я попал
В блевотину, извергнутую спьяну.

Пусть Будда, Моисей, Конфуций и Христос
Далёкий миф — мы это понимаем, —
Но всё-таки нельзя ж, как годовалый пёс,
На всё и всех захлёбываться лаем.

Христос — Сын плотника — когда-то был казнён…
Пусть это миф, но всё ж, когда прохожий
Спросил Его: «Кто ты? » — ему ответил Он:
«Сын человеческий» , но не сказал: «Сын Божий» .

Пусть миф Христос, как мифом был Сократ,
И может быть из вымысла всё взято —
Так что ж теперь со злобою подряд
Плевать на всё, что в человеке свято?

Ты испытал, Демьян, всего один арест —
И то скулишь: «Ах, крест мне выпал лютый» .
А что б когда тебе Голгофский выпал крест
Иль чаша с едкою цикутой?

Хватило б у тебя величья до конца
В последний час, по их примеру тоже,
Весь мир благословлять под тернием венца,
Бессмертию уча на смертном ложе?

Нет, ты, Демьян, Христа не оскорбил,
Своим пером ты не задел Его нимало —
Разбойник был, Иуда был —
Тебя лишь только не хватало!

Ты сгусток крови у креста
Копнул ноздрёй, как толстый боров,
Ты только хрюкнул на Христа,
Ефим Лакеевич Придворов!

Ты совершил двойной тяжёлый грех
Своим дешёвым балаганным вздором,
Ты оскорбил поэтов вольный цех
И малый свой талант покрыл большим позором.

Ведь там за рубежом, прочтя твои стихи,
Небось злорадствуют российские кликуши:
«Ещё тарелочку демьяновой ухи,
Соседушка, мой свет, откушай» .

А русский мужичок, читая «Бедноту» ,
Где «образцовый» труд печатался дуплетом,
Ещё сильней потянется к Христу,
А коммунизму мат пошлёт при этом.

Фрагмент из интереснейшей книги Гасана Гусейнова " Нулевые на кончике языка" ( глава " Хам и язык " ) :

"...В 1906 году, чуть больше века назад, Дмитрий Мережковский написал свое знаменитое пророческое эссе «Грядущий хам» . Сегодня эссе, пожалуй, вряд ли будет понятно широкой публике: люди в России давно не читают тех авторов, которых анализирует и с которыми полемизирует Мережковский. Но вот сжатое резюме трактата довольно просто. Мережковский видит угрозу России в трех ликах Хама.

«Первое, — говорит он в 1906 году, — это настоящее — над нами, лицо самодержавия… китайская стена табели о рангах… Второе лицо прошлое — рядом с нами, лицо православия, воздающего кесарю Божие… Мертвый позитивизм православной казенщины, служащий позитивизму казенщины самодержавной. Третье лицо будущее — под нами, лицо хамства, идущего снизу — хулиганства, босячества, черной сотни — самое страшное из всех трех лиц… »

Десять лет спустя — в 1917 году — Грядущий Хам начнет свое шествие по России. Он доберется до самой верхотуры социальной лестницы. А в начале 1990-х годов многим покажется, что этот тип уходит в прошлое. Но за нулевые годы хам, жлоб — чиновный, олигархический или простонародный — снова окреп. В начале нулевых он выполнил, так сказать, свое задание номер один. И заговорил-забалагурил. Понял, что может себе позволить все. И снова стал угрозой номер один и для государства, и для обыкновенных людей... "
"

«Господа офицеры, или спасем Россию от хамов, или умрем…»

" Финбоу глубокомысленно произнёс:
— Интересно всё-таки, почему это англичане становятся беспомощными, словно дети, как только столкнутся с неприкрытым, беспардонным хамством? Более того, в нашем испорченном всяким вздором представлении оно выглядит даже признаком твёрдости характера. Так повелось с лёгкой руки доктора Джонсона, герцога Веллингтона, королевы Виктории, мистера Шоу и мистера Сноудена — для любой их выходки мы находим оправдание, а на самом деле просто пасуем перед их бесцеремонной грубостью. Вот и эта миссис Тафтс. В Англии невозможно быть великим и благовоспитанным одновременно. Я, например, никогда не стану великим. "
(Ч. Сноу, "Смерть под парусом")