Об этом товарищ не вспомнить нельзя
В одной эскадрилье служили друзья
И было на службе и в сердце у них
Огромное небо огромное небо
Огромное небо одно на двоих
Летали дружили в небесной дали
Рукою до звёзд дотянуться могли
Беда подступила как слёзы к глазам
Однажды в полёте однажды в полёте
Однажды в полёте мотор отказал
И надо бы прыгать не вышел полёт
Но рухнет на город пустой самолёт
Пройдёт не оставив живого следа
И тысячи жизней и тысячи жизней
И тысячи жизней прервутся тогда
Мелькают кварталы и прыгать нельзя
Дотянем до леса решили друзья
Подальше от города смерть унесём
Пускай мы погибнем пускай мы погибнем
Пускай мы погибнем но город спасём
Стрела самолёта рванулась с небес
И вздрогнул от взрыва берёзовый лес
Не скоро поляны травой зарастут
А город подумал а город подумал
А город подумал ученья идут
В могиле лежат посреди тишины
Отличные парни отличной страны
Светло и торжественно смотрит на них
Огромное небо огромное небо
Огромное небо одно на двоих
Рождественский
....
Я — "Як"- истребитель, мотор мой звенит,
Небо — моя обитель, но тот, который во мне сидит,
Считает, что он — истребитель.
В этом бою мною «Юнкерс» сбит,
Я сделал с ним что хотел, а тот, который во мне сидит,
Изрядно мне надоел.
Я в прошлом бою навылет прошит,
Меня механик заштопал, а тот, который во мне сидит,
Опять заставляет — в штопор.
Из бомбардировщика бомба несёт
Смерть аэродрому, а кажется — стабилизатор поёт:
«Мир вашему дому! »
Вот сзади заходит ко мне «Мессершмитт» .
Уйду — я устал от ран, но тот, который во мне сидит,
Я вижу, — решил: на таран!
Что делает он? Вот сейчас будет взрыв!
Но мне не гореть на песке!
Запреты и скорости все перекрыв,
Я выхожу из пике.
Я — главный, а сзади.. . Ну чтоб я сгорел! -
Где же он — мой ведомый? Вот он задымился, кивнул и запел:
«Мир вашему дому! »
И тот, который в моём черепке, остался один — и влип.
Меня в заблуждение он ввёл и в пике
Прямо из мёртвой петли.
Он рвёт на себя, и нагрузки — вдвойне.
Эх! Тоже мне, лётчик-ас! Но снова приходится слушаться мне,
И это в последний раз.
Я больше не буду покорным! Клянусь!
Уж лучше лежать на земле. Ну что ж он не слышит, как бесится пульс,
Бензин — моя кровь — на нуле? !
Терпенью машины бывает предел, - и время его истекло.
И тот, который во мне сидел,
Вдруг ткнулся лицом в стекло.
Убит! Наконец-то лечу налегке,
Последние силы жгу, но что это, что? ! — я в глубоком пике
И выйти никак не могу!
Досадно, что сам я немного успел, но пусть повезёт другому.
Выходит, и я напоследок спел:
«Мир вашему дому!».. .

Я сама себе открыла,
Я сама себе шепчу: -
Я вчера была бескрыла,
А сегодня полечу.
И над улицей знакомой,
И над медленной рекой,
И над старенькою школой,
И над маминой щекой.
ни грело всё, что мило,
Как ни ластилось к плечу,
Я вчера была бескрыла,
А сегодня полечу.
Над словцом неосторожным,
Над кружащим над листом
И над железнодорожным
Над дрожащим над мостом.