"А Сон, податель пьес неутомимый В театре, возведенном в пустоте, Прекрасной плотью облачает тени"...

CОН

Мне снилась осень в полусвете стекол,
Друзья и ты в их шутовской гурьбе,
И, как с небес добывший крови сокол,
Спускалось сердце на руку к тебе.

Но время шло, и старилось, и глохло,
И, поволокой рамы серебря,
Заря из сада обдавала стекла
Кровавыми слезами сентября.

Но время шло и старилось. И рыхлый,
Как лед, трещал и таял кресел шелк.
Вдруг, громкая, запнулась ты и стихла,
И сон, как отзвук колокола, смолк.

Я пробудился. Был, как осень, темен
Рассвет, и ветер, удаляясь, нес,
Как за возом бегущий дождь соломин,
Гряду бегущих по небу берез.

Однажды ночью подоконник

дождем был шумно орошен.

Господь открыл свой тайный сонник

и выбрал мне сладчайший сон.

Звуча знакомою тревогой,

рыданье ночи дом трясло.

Мой сон был синею дорогой

через тенистое село.

Под мягкой грудью колеса

скрипели глубоко внизу:

я навзничь ехал с сенокоса

на синем от теней возу.

И снова, тяжело, упрямо,

при каждом повороте сна

скрипела и кренилась рама

дождем дышавшего окна.

И я, в своей дремоте синей,

но знал, что истина, что сон:

та ночь на роковой чужбине,

той рамы беспокойной стон.

Или ромашка в теплом сене

у самых губ моих, вот тут,

и эти лиственные тени,

что сверху кольцами текут.. .

«Любовь» Иосиф Бродский

Я дважды пробуждался этой ночью
и брел к окну, и фонари в окне,
обрывок фразы, сказанной во сне,
сводя на нет, подобно многоточью
не приносили утешенья мне.

Ты снилась мне беременной, и вот,
проживши столько лет с тобой в разлуке,
я чувствовал вину свою, и руки,
ощупывая с радостью живот,
на практике нашаривали брюки

и выключатель. И бредя к окну,
я знал, что оставлял тебя одну
там, в темноте, во сне, где терпеливо
ждала ты, и не ставила в вину,
когда я возвращался, перерыва

умышленного. Ибо в темноте —
там длится то, что сорвалось при свете.
Мы там женаты, венчаны, мы те
двуспинные чудовища, и дети
лишь оправданье нашей наготе.

В какую-нибудь будущую ночь
ты вновь придешь усталая, худая,
и я увижу сына или дочь,
еще никак не названных, — тогда я
не дернусь к выключателю и прочь

руки не протяну уже, не вправе
оставить вас в том царствии теней,
безмолвных, перед изгородью дней,
впадающих в зависимость от яви,
с моей недосягаемостью в ней.

Размышляя над вопросом, я вспомнил один из эпизодов фильма "Курьер" (реж. К. Шахназаров) .

А ответ получился музыкальный:

http://yandex.ru/video/search?text=%D1%81%D0%BD%D1%8B%20%D0%BE%20%D1%87%D1%91%D0%BC%20%D1%82%D0%BE%20%D0%B1%D0%BE%D0%BB%D1%8C%D1%88%D0%B5%D0%BC&filmId=Esc5izXOs3M

"...В ней сердце, полное мучений,
Хранит надежды темный сон (А. Пушкин)
Если верить Пушкину - надежда?

СНЫ

Так! наконец-то мы в своих владеньях!
Одежду - на пол, тело - на кровать.
Ступай, душа, в безбрежных сновиденьях
Томиться и страдать!

Дорогой снов, мучительных и смутных,
Бреди, бреди, несовершенный дух.
О, как еще ты в проблесках минутных
И слеп, и глух!

Еще томясь в моем бессильном теле,
Сквозь грубый слой земного бытия
Учись дышать и жить в ином пределе,
Где ты - не я;

Где, отрешен от помысла земного,
Свободен ты.. . Когда ж в тоске проснусь,
Соединимся мы с тобою снова
В нерадостный союз.

День изо дня, в миг пробужденья трудный,
Припоминаю я твой вещий сон,
Смотрю в окно и вижу серый, скудный
Мой небосклон,

Всё тот же двор, и мглистый, и суровый,
И голубей, танцующих на нем.. .
Лишь явно мне, что некий отсвет новый
Лежит на всем.

ХОДАСЕВИЧ