Игра в бисер. Да мы с тобой одни на свете… (попытка №2)

" Мы будем жить с тобой на берегу,
отгородившись высоченной дамбой
от континента, в небольшом кругу,
сооруженном самодельной лампой.
Мы будем в карты воевать с тобой
и слушать, как безумствует прибой,
покашливать, вздыхая неприметно,
при слишком сильных дуновеньях ветра.

Я буду стар, а ты -- ты молода.
Но выйдет так, как учат пионеры,
что счет пойдет на дни -- не на года, --
оставшиеся нам до новой эры.
В Голландии своей наоборот
мы разведем с тобою огород
и будем устриц жарить за порогом
и солнечным питаться осьминогом.

Пускай шумит над огурцами дождь,
мы загорим с тобой по-эскимосски,
и с нежностью ты пальцем проведешь
по девственной, нетронутой полоске.
Я на ключицу в зеркало взгляну
и обнаружу за спиной волну
и старый гейгер в оловянной рамке
на выцветшей и пропотевшей лямке.

Придет зима, безжалостно крутя
осоку нашей кровли деревянной.
И если мы произведем дитя,
то назовем Андреем или Анной.
Чтоб, к сморщенному личику привит,
не позабыт был русский алфавит,
чей первый звук от выдоха продлится
и, стало быть, в грядущем утвердится.

Мы будем в карты воевать, и вот
нас вместе с козырями отнесет
от берега извилистость отлива.
И наш ребенок будет молчаливо
смотреть, не понимая ничего,
как мотылек колотится о лампу,
когда настанет время для него
обратно перебраться через дамбу. " И. Бродский, "Пророчество".

Валентин Гафт

Я И ТЫ

Я и ты, нас только двое?
О, какой самообман.
С нами стены, бра, обои,
Ночь, шампанское, диван.
С нами тишина в квартире
И за окнами капель,
С нами всё, что в этом мире
Опустилось на постель.
Мы лишь точки мирозданья,
Чья-то тонкая резьба,
Наш расцвет и угасанье
Называется — судьба.
Мы в лицо друг другу дышим,
Бьют часы в полночный час,
А над нами кто-то свыше
Всё давно решил за нас.

Когда устанут говорить глаза больной скороговоркой,
Захочется мне снова жить, и снова меряться сноровкой.
Захочется ветрам под стать вас поражать судьбой бедовой,
Крепить уверенность, считать вас каждое мгновенье новым.

И забывать, что рождены не мы одни на белом свете,
Что где-то в кружево зари другие попадут, как в сети.
И не поймут, что этот миг рождает хоровод событий,
И что под тяжестью вериг надежда тщетно ждет укрытья.

Но эта ночь от всех долгов нас скроет покрывалом хрустким,
От осени и от стихов нам станет и легко и грустно.
И вспомнив прежние мечты, отчаясь тяжесть уз нарушить,
Мы будем долго осень слушать, не вмешиваясь в разговор листвы.

Л. П.

С. Красаускас

...Вот каким было утро нового мира. Они проснулись и услышали мягкие звуки земли, которая теперь была просто-напросто лугом, города тонули в море травы-муравы, ноготков, маргариток, вьюнков. Сперва они приняли это удивительно спокойно, должно быть потому, что уже столько лет не любили город и позади было столько мнимых друзей, и была замкнутая жизнь в уединении, в механизированном улье.
Муж встал с кровати, выглянул в окно и спокойно, словно речь шла о погоде, заметил:
– Все исчезли.
Он понял это по звукам, которых город больше не издавал.
Они завтракали не торопясь, потому что мальчик еще спал, потом муж выпрямился и сказал:
– Теперь мне надо придумать, что делать.
– Что делать? Как… разве ты не пойдешь на работу?
– Ты все еще не веришь, да? – Он засмеялся. – Не веришь, что я не буду каждый день выскакивать из дому в десять минут девятого, что Джиму больше никогда не надо ходить в школу. Все, занятия кончились, для всех нас кончились! Больше никаких карандашей, никаких книг и кислых взглядов босса! Нас отпустили, милая, и мы никогда не вернемся к этой дурацкой, проклятой, нудной рутине. Пошли!
И он повел ее по пустым и безмолвным улицам города.
– Они не умерли, – сказал он. – Просто… ушли.
– А другие города?
Он зашел в телефонную будку, набрал номер Чикаго, потом Нью-Йорка, потом Сан-Франциско. Молчание. Молчание. Молчание.
– Все, – сказал он, вешая трубку.
– Я чувствую себя виноватой, – сказала она. – Их нет, а мы остались. И… я радуюсь. Почему? Ведь я должна горевать.

Стихи: Н. Полякова
Художник Мехди
.

Высока река,
Магазины и витрины,
Утонули в лужах,
Где по облакам
Я иду к своей любимой,
К той, которой нужен...
Однажды тебя в полет позовет
Опрокинутый город, вдруг позовет,
Открой эту дверь и войди в этот мир,
Отыщи его сам и только сам ...
Из сахарной ваты и радужных кружев,
По спинам домов - по лужам, по лужам,
Упав свысока, плывут облака,
Туда, где моя даль-река ...
Шагаю по небу, мне крыльев не надо!
Высокая даль - так близко, так рядом,
В потоке машин, сорвавшись с вершин,
Плывут подо мной облака ...
Знаю, что найду
В белом пухе тополином
Мир, где раньше не был ...
Просто я иду,
Я спешу к своей любимой,
Под ногами небо ...
Однажды нас вместе в полет позовет
Опрокинутый город - вдаль позовет,
Открой эту дверь, войди в этот мир,
Этот мир только наш, он только наш ...
... И музыка льется и песни поются
И можно рукою до звезд дотянуться,
Пусть небо-река глядит свысока,
По лужам плывут облака ...
(Владимир)