Вопрос от …. «Почему мне стало жутко/ И слабеет голова?...» А. Кушнер

Начало и продолжение одного сюжета (Я. Потоцкого)

А. Пушкин

Альфонс садится на коня;
Ему хозяин держит стремя.
«Сеньор, послушайтесь меня:
Пускаться в путь теперь не время,
В горах опасно, ночь близка,
Другая вента далека.
Останьтесь здесь: готов вам ужин;
В камине разложен огонь;
Постеля есть — покой вам нужен,
А к стойлу тянется ваш конь».
— «Мне путешествие привычно
И днем и ночью — был бы путь,—
Тот отвечает.— Неприлично
Бояться мне чего-нибудь;
Я дворянин,— ни чёрт, ни воры
Не могут удержать меня,
Когда спешу на службу я».
И дон Альфонс коню дал шпоры
И едет рысью. Перед ним
Одна идет дорога в горы
Ущельем тесным и глухим.
Вот выезжает он в долину;
Какую ж видит он картину?
Кругом пустыня, дичь и голь...
А в стороне торчит глаголь,
И на глаголе том два тела
Висят. Закаркав, отлетела
Ватага черная ворон,
Лишь только к ним подъехал он.
То были трупы двух титанов,
Двух славных братьев-атаманов,
348
Давно повешенных и там
Оставленных в пример ворам.
Дождями небо их мочило,
А солнце знойное сушило,
Пустынный ветер их качал,
Клевать их ворон прилетал.
И шла молва в простом народе.
Что, обрываясь по ночам,
Они до утра на свободе
Гуляли, мстя своим врагам.
Альфонсов конь всхрапел и боком
Прошел их мимо, и потом
Понесся резко, легким скоком,
С своим бесстрашным седоком.

Я. Потоцкий "Рукопись, найденная в Сарагосе"
...
неожиданный сон смежил мои веки,
и все ночные иллюзии овладели моими чувствами. Одно фантастическое видение
сменялось другим, и мысль моя, летящая на крыльях желанья, невольно
переносила меня в африканские серали, открывала прелести, скрытые среди их
очарованных стен, и погружала в пучины невыразимых наслаждений. Я
чувствовал, что сплю, и в то же время сознавал, что сжимаю в своих
объятиях отнюдь не призраки. Я терялся в бесконечных пространствах
безумнейших обманов чувств, но хорошо помню, что все время находился в
обществе прекрасных родственниц. Засыпал у них на груди и просыпался в их
объятиях. Не помню, сколько раз испытал я эти восхитительные перемены...

ДЕНЬ ВТОРОЙ

Наконец я проснулся по-настоящему. Солнце жгло веки, и мне с трудом
удалось их поднять. Я увидел небо, так как находился на открытом воздухе,
но сон еще не совсем покинул меня. Я уже не спал, но еще не вполне
пробудился. Мучительные картины проходили перед моим умственным взором.
Меня охватила тревога. Я вдруг поднялся и сел.
Где найти слова, чтоб описать ужас, овладевший мной? Я лежал под
виселицей Лос-Эрманос. Трупы двух братьев Зото не висели, а лежали по обе
стороны от меня. Без сомнения, я провел между ними всю ночь. Подо мной
были обрывки веревки, остатки колес, кости и отвратительные лохмотья.
...

Не читал и читать не буду. Судя по этим строкам - полная ахинея

Вий Гоголя

Кто ни умрет, я всех убийца тайный:
Я ускорил Феодора кончину,
Я отравил свою сестру царицу,
Монахиню смиренную... все я!
Ах! чувствую: ничто не может нас
Среди мирских печалей успокоить;
Ничто, ничто... едина разве совесть.
Так, здравая, она восторжествует
Над злобою, над темной клеветою. —
Но если в ней единое пятно,
Единое, случайно завелося,
Тогда – беда! как язвой моровой
Душа сгорит, нальется сердце ядом,
Как молотком стучит в ушах упрек,
И все тошнит, и голова кружится,
И мальчики кровавые в глазах...
И рад бежать, да некуда... ужасно!
Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.

Мужик с войны вернулся, а родного населённого пункта- НЕТ!!

Яду выпил