Вадим Шарыгин
Площадь его имени.
И забрали.
Что ж, уточнили! — На Триумфальной
Вечность коротать поэту отныне.
Проще, когда приподняты забрала —
Ящиков почтовых...
Пишите письма:
«Город-сад. Маяковскому».
Стынет —
Лебедя созвездие,
В луже тонет:
Звёзды в лужах
Лучи полощат*.
Была — площадь у Маяковского,
Стала Триумфальная*,
Снова, площадь.
Расстрелял из маузера — грудь и лирику
И с тех пор строчки кровоточат.
Обывателям, в том числе — Осику, Лилику,
Как моток шерсти по'д ноги внучат,
Подкатился звук, слог.
Отлетела душа поэтова.
У подъезда пёс слёг —
С учётом выстрела этого.
На Триумфальной
Для комфорта облагороженной,
С цветниками, с газончиками стриженными
Стоять в окурках, в обёртках мороженного...
-В камне я, любимая,
Смотри же, mon ami,
Горло поэта бронзой за'лито,
Эшафот из гранитной вытесан глыбы!
Нет никого в переполненном зале то!
Никого у поэзии —
Вы, смогли бы
Признать иль признаться себе
В факте окровавленном прискорбнейшем этом?!
Площадь отнять,
Улицу,
Звезду;
Добавить
Гранит иль медь?
Триумфальному на Маяковской
Широко стоять
Устремлённым поэтом,
Ничего общего не желая с временным иметь:
С мордами машин,
С плевательницами,
С приятельницами,
С цветниками этими,
С чахнущей на краю бегонией,
Грузно, грустно...
Нацарапанные не заметив отметины,
Запасаясь осенней агонией:
Сгоревших есенинских клёнов,
Изломанных цветаевских дерев,
Мандельштамовского трамвая!
Посиживающие на площади,
Зевоту и зной одолев:
-Сам-то статуя — тень живая...
