"Тридцать лет среди ограничений высокого сана"...сан и земное?

Неужели позор не отзовется в нас стыдом и омерзением?
- А Вы что скажете, поручик? - Я стыжусь моего сословия,
я такой же раб, как несчастные дворовые моей матушки,
с той лишь разницей, что сознаю мое рабство.
Даже со стариком лакеем, который во мне души не чаял,
я обходился порой, как истинный сын своей матушки.

Черные птицы слетают с луны,
Черные птицы - кошмарные сны.
Кружатся, кружатся в синюю ночь
Ищут повсюду мою дочь.

Возьмите мое золото,
Возьмите мое золото,
Возьмите мое золото
И улетайте обратно.

Нам не нужно твое золото,
Нам не нужно твое золото,
Заржавело твое золото
И повсюду на нем пятна.

Возьмите мое царство,
Возьмите мое царство,
Возьмите мое царство
И возьмите мою корону.

Нам не нужно твое царство,
Нам не нужно твое царство,
Нам не нужно твое царство
И корона твоя из клена.

Возьмите тогда глаза мои,
Возьмите тогда глаза мои,
Возьмите тогда глаза мои,
Чтоб они вас впредь не видали.

Нам уже не нужны глаза твои,
Нам уже не нужны глаза твои,
Побывали уже в глазах твоих
И все, что нам нужно, взяли.

P. S. может и не совсем о том, но мне отвратительна форма правления монархия, короли и королевы, неограниченная власть, и все под соусом великого августейшего долга, несут свою корону как бремя и при этом за нее и за власть на любую мерзость готовы пойти, ах мой долг, твой долг не мешать людям жить и не строить из себя мученицу.

Сан и земное не интересная тема для литературы, там все раздарено в японских хокку и все воплощено в великой Французской Революции

Овод приподнялся на локте и взял его дрожащие руки в свои:
– Padre, неужели вы не догадываетесь, что я не утонул?
Руки, которые он держал в своих, вдруг похолодели. Наступило мёртвое молчание. Потом Монтанелли опустился на колени и спрятал лицо на груди Овода.
Когда он поднял голову, солнце уже село, и последний красный отблеск его угасал на западе. Они забыли обо всём, забыли о жизни и смерти, о том, что были врагами.

– Артур, – прошептал Монтанелли, – неужели ты вернулся ко мне?.. Воскрес из мёртвых?
– Воскрес из мёртвых, – повторил Овод и вздрогнул.
Овод положил голову ему на плечо, как больное дитя в объятиях матери.
– Ты вернулся… вернулся наконец?
Овод тяжело вздохнул.
– Да, – сказал он, – и вам нужно бороться за меня или убить меня.
– Замолчи, carino! К чему все это теперь! Мы с тобой, словно дети, заблудились в потёмках и приняли друг друга за привидения. А теперь мы рука об руку вышли на свет. Бедный мой мальчик, как ты изменился! Волны горя залили тебя с головой – тебя, в ком было раньше столько радости, столько жизни! Артур, неужели это действительно ты? Я так часто видел во сне, что ты со мной, ты рядом, а потом проснусь – вокруг темно и пусто. Неужели меня мучает все тот же сон? Дай мне убедиться, что это правда, расскажи о себе!
– Всё было очень просто. Я спрятался на торговом судне и уехал в Южную Америку.

Жил да был, жил да был,
Жил да был один король,
Правил он, как мог, страною и людьми.
Звался он Луи Второй,
Звался он Луи Второй,
Но впрочем песня не о нем, а о любви

В те времена жила красавица одна,
У стен дворца она пасла гусей.
Но для Луи была милее всех она,
Решил Луи, что женится на ней.
О-о о-о

Все могут короли, все могут короли,
И судьбы всей Земли вершат они порой.
Но что ни говори, жениться по любви
Не может ни один, ни один король,
Не может ни один, ни один король

Я женюсь, я женюсь
Я женюсь - Луи сказал,
Но сбежались тут соседи короли.
Ой, какой же был скандал,
Ну какой же был скандал,
Но впрочем песня не о нем, а о любви!

И под венец Луи пошел совсем с другой,
В родне у ней все были короли.
Но если б видел кто портрет принцессы той
Не стал бы он завидовать Луи
Хо-хо-хо

Все могут короли, все могут короли
И судьбы всей Земли вершат они порой
Но что ни говори жениться по любви
Не может ни один, ни один пердун
Не может ни один, ни один король