Какие сказки читают на ночь?)

Какую песню спеть тебе, родная,
Спи, ночь в июле только шесть часов.
Тебя, когда ты дремлешь, засыпая
Я, словно колыбель, качать готов,
Я, словно колыбель, качать готов,
Спи, ночь в июле только шесть часов.

Спокойной ночи, говорю я снова,
И верую, что не настанет дня,
Когда тебе два этих тихих слова
Промолвит кто-нибудь поздней меня,
Промолвит кто-нибудь поздней меня,

Спи, ночь в июле только шесть часов.

Пусть, милая, тебе спокойно спится,
А я пока долину осмотрю.
Скажу, чтоб вовремя запели птицы,
Задую звезды и зажгу зарю,
Задую звезды и зажгу зарю,

Спи, ночь в июле только шесть часов.

Расскажи мне на ночь сказку
Про чудесный лес,
Нарисуй волшебной краской
Радость до небес.

Там сердца соединяют
Грёзы, как мосты,
От цветка к цветку порхают
Бабочки-мечты.

Зреют там на тонкой ветке
Сны, как виноград.
Из затерянной беседки
Виден звездопад.

Ты придумай три желанья
И беги сюда,
И исполнит обещанья
Синяя звезда.

Ты сорви с ветвей высоких
Самый сладкий сон.
Положу себе под щёку
Я твою ладонь.

Будет сон тихонько сниться,
Мир укутав в ночь,
Пусть уходят вереницей
Все печали прочь…

Расскажи мне на ночь сказку
Про волшебный лес.
Пусть повеет доброй лаской
От его чудес.

Юлия Виноградова

добрые

Евгений Евтушенко
"Сказка о русской игрушке"

По разграбленным сёлам
шла Орда на рысях,
приторочивши к сёдлам
русокосый ясак.

Как под тёмной водою
молодая ветла,
Русь была под Ордою,
Русь почти не была.

Но однажды, – как будто
все колчаны без стрел, –
удалившийся в юрту
хан Батый захмурел.

От бараньего сала,
от лоснящихся жён
что-то в нём угасало –
это чувствовал он.
И со взглядом потухшим
хан сидел, одинок,
на сафьянных подушках,
сжавшись, будто хорёк.
Хан сопел, иступлённой
скукотою томясь,
и бродяжку с торбёнкой
ввёл угодник толмач.
В горсть набравши урюка,
колыхнув животом,
"Кто такой?" – хан угрюмо
ткнул в бродяжку перстом.

Тот вздохнул ("Божья матерь,
то Батый, то князья..."):
"Дел игрушечных мастер
Ванька Сидоров я".
Из холстин дыроватых
в той торбёнке своей
стал вынать деревянных
медведей и курей.
И в руках баловался
потешатель сердец –
с шебутной балалайкой
скоморох-дергунец.

Но, в игрушки вникая,
умудрённый, как змий,
на матрёшек вниманье
обратил хан Батый.
И с тоской первобытной
хан подумал в тот миг,
скольких здесь перебил он,
а постичь не постиг.
В мужичках скоморошных,
простоватых на вид,
как матрёшка в матрёшке,
тайна в тайне сидит.

Озираясь трусливо,
буркнул хан толмачу:
"Все игрушки тоскливы.
Посмешнее хочу.
Пусть он, рваная нечисть,
этой ночью не спит
и особое нечто
для меня сочинит".
Хан добавил, икнувши:
"Перстень дам и коня,
но чтоб эта игрушка
просветлила меня!"

Думал Ванька про волю,
про судьбу про свою
и кивнул головою:
"Сочиню. Просветлю".
Шмыгал носом он грустно,
но явился в свой срок:
"Сочинил я игрушку.
Ванькой-встанькой нарёк".
На кошме не кичливо
встал простецкий, не злой,
но дразняще качливый
мужичок удалой.

Хан прижал его пальцем
и ладонью помог.
Ванька-встанька попался,
Ванька-встанька прилёг.
Хан свой палец отдёрнул.
Но силён, хоть и мал,
Ванька-встанька задорно
снова на ноги встал.
Хан игрушку с размаха
вмял в кошму сапогом
и, злобея от страха,
заклинал шепотком.
Но, держась за бока,
Ванька-встанька вдруг вынырнул
из-под носка!

Хан попятился грузно,
Русь и русских кляня:
"Да, уж эта игрушка
просветлила меня..."
Хана страхом шатало,
и велел он скорей
от Руси – от шайтана –
повернуть всех коней.

И теперь уж отмаясь,
положённый вповал,
Ванька Сидоров мастер
у дороги лежал.
Он лежал, отсыпался,
руки белые врозь,
василёк между пальцев
натрудившихся рос.
А в пылище прогорклой,
так же мал да удал,
с головёнкою гордой
Ванька-встанька стоял.
Из-под стольких кибиток,
из-под стольких копыт
он вставал неубитый,
только временно сбит.
Опустились туманы
на лугах заливных,
и ушли басурманы,
будто не было их.
Ну, а Ванька остался,
как остался народ.
И душа Ваньки-встаньки
в каждом русском живёт.

Мы – народ ванек-встанек.
нас не Бог уберёг!
Нас давили, пластали
столько всяких сапог!
Они знали, мы – ваньки,
нас хотели покласть,
а о том, что мы встаньки,
забывали, платясь.
Мы – народ ванек-встанек.
Мы встаём – так всерьёз.
Мы от бед не устанем,
не поляжем от слёз...
И смеётся не вмятый,
не затоптанный в грязь
мужичок хитроватый,
чуть пока-чи-ва-ясь...

Кто и кому?
Моя внучка и чуть раньше мои дети прекрасно засыпали под "Лукоморья больше нет..." и "Дорогая передача!..", которые я исполнял на мотив колыбельной.
Мои племянники любят засыпать под Шукшинских "Третьих петухов".

я страшные сказки от КИШа включаю.... норм вроде.. правда дите иногда писается, но мне нравится

Волшебные.

Экая тишь да благодать. Однако разные сказки звучат в ночи, да и ночи разные бывают. Символический реализм господина Блока А. А. навевает другую сказочку:

Было то в темных Карпатах,
Было в Богемии дальней…
Впрочем, прости… мне немного
Жутко и холодно стало;
Это — я помню неясно,
Это — отрывок случайный,
Это — из жизни другой мне
Жалобный ветер напел…
Верь, друг мой, сказкам: я привык
Вникать
В чудесный их язык
И постигать
В обрывках слов
Туманный ход
Иных миров,
И темный времени полет
Следить,
И вместе с ветром петь;
Так легче жить,
Так легче жизнь терпеть
И уповать,
Что темной думы рост
Нам в вечность перекинет мост,
Надеяться и ждать…
Жди, старый друг, терпи, терпи,
Терпеть недолго, крепче спи,
Всё равно всё пройдет,
Всё равно ведь никто не поймет,
Ни тебя не поймет, ни меня,
Ни что ветер поет
Нам, звеня…

Золушку

Убийства

на ночь читают фантастические сказки