Тихий Дон. Почему Аксинья поначалу отказалась вернуться в Татарский?

Откуда ты взялся?..
Степан неопределенно и неестественно-весело, по-пьяному махнул рукой. С
губ его все еще не сходила все та же улыбка радости и боли.
- Из плену... Пришел к тебе, Аксинья...
Он как-то нелепо засуетился, вскочил, достал из кармана небольшой
сверточек и, жадно срывая с него тряпку, не владея дрожащими пальцами,
извлек серебряные дамские часы-браслет и кольцо с дешевым голубым
камешком... Все это он протягивал ей на потной ладони, а Аксинья глаз не
сводила с чужого ей лица, исковерканного униженной улыбкой.
- Возьми, тебе берег... Жили вместе...
- На что оно мне? Погоди... -шептали Аксиньины помертвевшие губы.
- Возьми... не обижай... Дурость нашу бросать надо...
Заслоняясь рукой, Аксинья встала, отошла к лежанке:
- Говорили, погиб ты...
- А ты бы рада была?
Она не ответила; уже спокойнее разглядывала мужа всего, с головы до
ног, бесцельно оправила складки тщательно выглаженной юбки. Заложив руки
за спину, сказала:
- Аникушкину бабу ты присылал?.. Говорила, что зовешь к себе... жить...
- Пойдешь? - перебил Степан.
- Нет. - Голос Аксиньи зазвучал сухо. - Нет, не пойду.
- Что так?
- Отвыкла, да и поздновато трошки... Поздно.
- А я вот хочу на хозяйство стать. Из Германии шел - думал и там жил -
об этом не переставал думать... Как же, Аксинья, ты будешь? Григорий
бросил... Или ты другого нажила? Слыхал, будто с панским сыном... Правда?
Щеки Аксиньи жгуче, до слез, проступивших под веками отягощенных стыдом
глаз, крыла кровь.
- Живу теперь с ним. Верно.
- Я не в укор, - испугался Степан. - Я к тому говорю, что, может, ты
свою жизнь не решила? Ему ты ненадолго нужна, баловство... Вот морщины у
тебя под глазами... Ведь бросит, надоешь ты ему - прогонит. Куда
прислонишься? В холопках не надоело быть? Гляди сама... Я денег принес.
Кончится война, справно будем жить. Думал, сойдемся мы. Я за старое
позабыть хочу...
- Об чем же ты раньше думал, милый друг Степа? - с веселыми слезами, с
дрожью заговорила Аксинья и оторвалась от лежанки, в упор подошла к столу.
- Об чем раньше думал, когда жизнь мою молодую в прах затолочил? Ты меня к
Гришке пихнул... Ты мне сердце высушил... Да ты помнишь, что со мной
сделал?
- Я не считаться пришел... Ты... почем знаешь? Я, может, об этом
изболелся весь. Может, я другую жизнь прожил, вспоминая... -Степан долго
рассматривал свои выкинутые на стол руки, слова вязал медленно, словно
выкорчевывал их изо рта. - Думал об тебе... Сердце кровью запеклось...
День и ночь из ума не шла... Я жил там со вдовой, немкой... богато жил - и
бросил... Потянуло домой...
- К тихой жизни поклонило? - яростно двигая ноздрями, спрашивала
Аксинья. - Хозяйничать хочешь? Небось, детишков хочешь иметь, жену, чтоб
стирала на тебя, кормила и поила? - И нехорошо, темно улыбнулась. - Нет
уж, спаси Христос. Старая я, морщины вон разглядел... И детей родить
разучилась. В любовницах нахожусь, а любовницам их не полагается... Нужна
ли такая-то?
- Шустрая ты стала...
- Уж какая есть.
- Значит - нет?
- Нет, не пойду. Нет.
- Ну, бывай здорова. - Степан встал, никчемно повертел в руках браслет
и опять положил его на стол. - Надумаешь, тогда сообщи.
Аксинья провожала его до ворот. Долго глядела, как из-под колес рвется
пыль, заволакивает широкие Степановы плечи.

7 глава часть 6 книга 3

это вопрос

Аксинья хотела быть рядом с Григорием