Блестящий критик, журналист и издатель, поэт Сергей МАКОВСКИЙ (27.8.1877—1962) — автор романа «И аз воздам» и мемуаров:

Ars poetica
Памяти Иннокентия Анненского

Когда в тебя толпой ворвутся
Слова, которых ты не звал,
И звуки дрёмные проснутся,
Которых ты не пробуждал;
Когда на землю с безучастьем
Вдруг взглянешь, и во тьме души
Повеет холодом и счастьем
И вечностью, - тогда спеши,
Спеши облечь мгновенный трепет
В пылающие ризы слов,
Души внимай волшебный лепет,
Журчанье тайных родников,
И пусть на звон творящей муки
Ответит лирная строфа,
Словами вызывая звуки,
Невоплотимые в слова.

Requiem
"Dis manibuscum sacrum" (Богам и теням умерших приношение, лат.)

В те годы Анненский-мудрец был жив,
учитель-друг, угасший слишком рано;
всеискушенный Вячеслав Иванов
и Гумилёв, и Блок (в те дни - не скиф:
он бурю звал, разбит, как утлый чёлн о риф
разъявшегося океана)...
---
Представьте: ясный вечер лета,
Полутемно в большой гостиной,
Лишь змейки розового цвета
Дрожат на мебели старинной.
Представьте: ясный вечер лета.

В окно из сумрачного сада
Цветы струят благоуханья,
Неясный гул. Мычанье стада
И мух вечерние жужжанья
В окно из сумрачного сада.

На стеклах отблеск мутно-алый
Давно погасшего светила.
В усадьбе странно. День усталый
Глядит на то, что было, было.
На стеклах отблеск мутно-алый.

И в час, когда вся жизнь обманна,
Вся жизнь, как марево пустыни,
Представьте, кто-нибудь нежданно
Возьмет аккорд на клавесине.
В тот час, когда вся жизнь обманна.
---
Безмолвный край, угрюмый край, холодный край.
Везде - покой унылого простора,
Везде - туман и серые озера
Моих осенних дум, поэт, не нарушай! -
---
В кругу друзей я не боюсь
Беседы оживленной,
И гордо я не сторонюсь
Толпы непросвещенной.
Ведь нет на свете никого,
Кто сердцем разгадает
Безмолвье сердца моего.
Никто его не знает.
Любовь пою я в тишине,
Но в песнях нет любимой.
Любовь останется во мне
Мечтою нелюдимой.
Пусть этот мир, как рай земной,
К блаженству призывает,
Мой тихий рай всегда со мной,
Никто его не знает...
---
Виденье нежное, обетованный край,
Мечта художника о недоступных странах.
Долина вешняя, прекрасная, как рай,
Как остров сказочный в дымящихся туманах.
Я ахнул... Никогда, нет никогда во сне
Не грезился мне мир чудесней и безбрежней.
И Божья красота не улыбалась мне
Спокойнее, добрей, блаженней, безмятежней.
И стало так легко. Недавняя печаль
От сердца отлегла. Я вырвался из плена.
И мне мерещилась Фра-Анжелико даль,
Закаты Гоцци, сумерки Пуссена.
....
Прохладная изба. Широкий, светлый двор.
Колодезь, клумбы роз, табачные сараи.
Соседок за стеной нерусский разговор,
Коровы, овцы, кур звонкоголосых стаи...
Душе все любо здесь, милей день ото дня:
И на окне цветы, и в огороде грядки,
И эта пасека у ветхого плетня.
И песня грустная хозяюшки-солдатки, -
Ее рассказ о том, как ныне трудно ей
Управиться одной с работой деревенской,
И выводок ее подростков-дочерей,
Уже пленяющих задумчивостью женской.
Мила и детворы непрошенной гурьба,
Что весело шумит под окнами играя,
И бедная моя беленая изба
Волшебней для меня дворцов Бахчисарая.
Работой полон день. Везде и млад и стар
В чаирах возятся и поливают гряды.
Не умолкает скрип нагруженных можар.
Свершаются труды, как тихие обряды...
....
Настанет вечер. Тишь. Кузнечик засверлит,
У завитых плетней - играющие дети.
Задумчивый мазин на минарет спешит,
И молча старики присели у мечети.
Вот жалобно звенят гортанные слова
В вечернем воздухе, протяжные, как стоны.
Им вторит иногда, вдали, едва-едва
Церковный колокол. И вместе плачут звоны.
Все той же музыки мечтательной полна
Краса осенняя твоих угодий, Скеле, -
И утра благовест, и ночи тишина,
И звоны полудня, и вечера свирели.
И я под липами, все в том же уголке,
Обласканный теплом природы светозарной,
Внимаю лепет их, качаясь в гамаке,
И строфы дружные слагаю благодарно.
---
Город спит - и зареве туманном,
Замирающую вдалеке
Слышу песню на каком-то странном,
На давно забытом языке, -