«Не уходите в сытость, люди, назад пути оттуда нет» — строки Инны КАШЕЖЕВОЙ (12 февраля 1944—2000), поэта и переводчика,

О названья земли родной!
Одурманивая и маня,
Вы повсюду всегда со мной,
Непонятные имена.
И какой-то щемящей тоской,
Взяв меня в свой гортанный плен,
Отдается во мне: Терскол!
Куркужин, Нартан!
Гунделен!
---
Родина, родившая отца,
Никогда не ведавшая страха,
Вся ты – оттиск моего лица,
Вся ты – взгляд с вершины Ошхамахо.
Родина, родившая меня,
Поколений трепетное эхо,
Вся ты – свет пастушьего огня,
Мягче моха он, теплее меха.
Родина, хранящая огонь
Наших дел, сердец, стихотворений,
Ты не любишь долгих уверений –
Просто я на грудь кладу ладонь
И твержу безмолвно, без конца:
"Ты – грядущих слов моих основа,
Ты – сама единственное слово,
Родина, родившая отца!"
---
Заговори, отец, по-кабардински,
хотя б немного внуков поучи,
звеня уздечкой звуков, проскачи
в тот край, где ты на счастье им родился!
Заговори на языке отца,
отец мой, замолчавший от недуга!
Не значит, если лопнула подпруга,
что конь твой не доскачет до конца.
Заговори на языке родном,
таком гортанном и неповторимом,
пусть в нашем доме будет пахнуть дымом
костров пастушьих... Пусть греметь лавинам,
синеть горам, объятым снежным сном.
Заговори, отец, заговори!
Заговори назло проклятой хвори,
назло уколам вспомни иглы хвои,
сшивающие лоскуты зари
для твоего весеннего бешмета...
Прошу, отец, сегодня об одном:
заговори на языке бессмертья,
заговори на языке родном!
---
Моя грустная спутница -
Тишина.
Кабардинская улица
влюблена….
Слышу шепот любви великой
среди гор.
Слышу тихий разноязыкий
разговор.
Темнота необъятная...
Я ловлю
На любом языке понятное
"люблю".
Это тихое
еле внятное "люблю".
Не шуми, моя умница
тишина.
Не мешай.
Эта улица
влюблена!
---
Жизнь – одуванчик, мы – пушинки,
дунь, и кого-то нет уже…
А если дунут по ошибке,
куда лететь моей душе?
Не знаю мира я иного,
любя земные рубежи…
Душа к полёту не готова.
Поосторожнее дыши.
---
Хочу лакума, пахнущего детством,
его когда-то бабушка пекла...
А мне, знакомой с кухней европейской,
в её меню, прелестном, только пресном,
такого вот не встретилось пока.

Хочу лакума, пахнущего дымом,
из кукурузной тающей муки...
Хочу хотя бы лакомством любимым
вернуть года в краю неповторимом,
где излечимы раны все мои.

Где слаще нет для бедствия лекарства,
где сразу в счастье от печальных дум...
Хочу лакума в жёлтых каплях масла,
но бабушкина печь давно погасла,
а я не знаю, как пекут лакум...
---
Какое-то странное чувство,
что скоро с весенних небес
нагрянет нежданное чудо,
хотя не бывает чудес.
Решится какая-то тайна,
которая мучит давно.
Случится, решится... А странно
и боязно чуть всё равно.
Как напрочь забытая рифма,
во мне оживает опять
в биенье смятенного ритма
глагол удивительный – "ждать".
А долго ли – это неважно.
На счастье своё, на беду,
живу напряжённо, отважно
в коротком спряжении – жду!
---
Не уходите в сытость, люди,
о, сколько нас ушло уже!
Я не о чарке, не о блюде,
не о наряде – о душе.
Россия голодала много,
в ярме двужильности дыша,
но шире поля, выше Бога
была всегда её душа.
Я знаю, вы меня поймёте,
и пусть не будет мнений двух:
мы кровь от крови, плоть от плоти
того, что есть России дух.
К излишествам не привыкайте,
не заходите за черту.
Изголодаемся давайте
по человеку, по труду.
По песне, но не электронной:
ведь есть на свете соловьи…
По, чёрт возьми, неразделённой,
но все же, Боже, по любви!
Не будет музыки без лютни,
без муки в сердце мёртв поэт.
Не уходите в сытость, люди,
назад пути оттуда нет.

Песни на стихи Инны Кашежевой "Опять плывут куда-то журавли", "Лунный камень", "Круги на воде", "Дожди", "Три слова", "Снега России", "Ветла", "Мой Нарьян-Мар" и другие

"Ради бога, зачем здесь дорога, здесь, где он в свою гибель упал? И гудков паровозных тревога, и мазутная лестница шпал..." И. Кашежева"Черная речка"

Мой Нарьян-Мар»,