Участник войны, писатель Борис ГАЛАНОВ (28 февраля 1914—2000) — автор книг: «Искусство портрета», «Живопись словом»,

Б. Галанов. "Я думал, чувствовал, я жил. Воспоминания о Маршаке".

"В большом доме на улице Чкалова жил Самуил Яковлевич Маршак. Сейчас к фасаду дома прикреплена мемориальная доска с барельефом Маршака. На других досках выбиты силуэты летчика Чкалова, художника Юона, композитора Прокофьева, скрипача Ойстраха. Когда я впервые пришел сюда, вскоре после войны, многих знаменитых соседей Маршака можно было встретить возле дома, у лифта, на лестничной площадке, обменяться с ними вежливыми поклонами. Самого Маршака я запомнил бодрым, деятельным, торопящимся с новыми стихами в "Правду", в Детгиз - с корректурами, в Союз писателей - на заседание комиссии по детской литературе, которую он возглавлял. Потом запомнил подточенным тяжкой болезнью, слабым и немощным. Таким немощным, что он с трудом брел из спальни в кабинет, пошатываясь и держась за стенку или тяжело опираясь на палку. Я помнил его большим и грузным, чем-то похожим на дедушку Крылова, и помнил сильно исхудавшим, осунувшимся, в неизменном домашнем полотняном костюме, который висел на нем совершенно свободно, словно больничная пижама.
Иногда Маршак жаловался:
- Сегодня я совсем плохой, сонный.
Но, усевшись за письменный стол и заговорив о стихах или привычно потянувшись за папкой с рукописями, он неизменно оживлялся.

Порой случалось так, что на просторном этом столе, заваленном ворохом гранок, письмами читателей, нужной папки как раз и не оказывалось. Некоторое время Маршак близоруко шарил на столе.
- Розалия Ивановна!.. -Торопливо раз, другой, третий он нажимал кнопку звонка. - Опять куда-то засунула мою папку.
Появлялась невозмутимая Розалия Ивановна. И заветная папка обнаруживалась под другими папками на диване, за спиной у Самуила Яковлевича. Затягиваясь папиросой, Маршак недовольно ворчал:
- После моей смерти напишите про меня, как про Шекспира, что Маршака не было. Ведь Розалия теряет все мои рукописи...

Вспоминаю первую встречу с Маршаком в 1939 году. Я только что окончил институт и работаю в "Правде" литературным сотрудником. Приходят прозаики и поэты. Именитые отправляются прямо в кабинет редактора отдела. Не столь именитые несут рукописи его заместителю. И те и другие минуют мой стол. Пришел Самуил Яковлевич и первым делом подсел ко мне. Дружески стал расспрашивать, кто я такой, откуда взялся.

Я не раз имел возможность оценить пристальный интерес Маршака к людям и настоящее колдовское умение почти мгновенно расположить к себе. С застенчивым молодым человеком из журнала "Библиотекарь" Самуил Яковлевич беседует, как делать такой журнал. И хотя сегодня у Самуила Яковлевича много неотложных дел он, не перебивая, выслушивает речь гостя, который, позабыв застенчивость, обрел дар красноречия.

Зато от людей, которые сами настойчиво добивались с ним свидания, Самуил Яковлевич оборонялся неловко и неумело, с трудом выпроваживая за дверь какого-нибудь очередного Хлестакова, который сперва врал, потом требовал. "Ведь вы знаете, что я не умею защищать свое время", - сетовал он в письме Чуковскому. На исходе трудно проведенного дня, заполненного телефонными звонками, встречами с редакторами, издателями, Маршак сказал, устало улыбаясь:
- Знаете, по-моему, у нас образовалось общество по истреблению Маршака и я его председатель..."

В книге "Живопись словом" объединены две работы критика "Искусство портрета" и "Живопись словом". Это живой рассказ о том, что такое портрет в художественном произведении, какая роль в общем его замысле отводится миру природы и миру вещей, которые художник наделяет биографией, индивидуальностью. Книга вводит нас в творческую лабораторию писателя, показывая, какими емкими становятся в произведениях искусства и литературы понятия портрет, пейзаж, вещь, когда писатель обладает даром художнически видеть, живописать словом лица, картины природы, предметы.