«Ни врач не исцелит, не утолит поэт, — Тень призрака тебя и день и ночь тревожит…»: о каком «призраке» пишет А. Ахматова,

Анна Ахматова
Шиповник цветет. Из сожженной тетради
6. Первая песенка

Таинственной невстречи
Пустынны торжества,
Несказанные речи,
Безмолвные слова.
Нескрещенные взгляды
Не знают, где им лечь.
И только слезы рады,
Что можно долго течь.
Шиповник Подмосковья,
Увы! при чем-то тут...
И это всё любовью
Бессмертной назовут.

10
Ты выдумал меня. Такой на свете нет.
Такой на свете быть не может.
Ни врач не исцелит, не утолит поэт, —
Тень призрака тебя и день и ночь тревожит.
Мы встретились с тобой в невероятный год,
Когда уже иссякли мира силы,
Все было в трауре, все никло от невзгод,
И были свежи лишь могилы.
Без фонарей как смоль был черен невский вал,
Глухая ночь вокруг стеной стояла...
Так вот когда тебя мой голос вызывал!
Что делала — сама еще не понимала.
И ты пришел ко мне, как бы звездой ведом,
По осени трагической ступая,
В тот навсегда опустошенный дом,
Откуда унеслась стихов сожженных стая.
18 августа 1956, Старки

"Невстреча", "несостоявшаяся встреча", с болью упоминаемая в этом стихотворении, вряд ли может иметь отношение к "невстрече" Ахматовой с английским философом Исайей Берлиным в 1956 году.
Необходимо остановиться на еще одной, весьма важной детали, упомянутой в тексте: "баховской Чаконе". Это безусловно примета человека, который должен был приехать в том далеком августе к автору.
По утверждению Михаила Кралина, деталь эта является приметой (признаком) композитора Артура Лурье. Сложным и драматичным отношениям его с Ахматовой посвящено беллетризованное исследование Кралина "Артур и Анна". В частности, по поводу "баховской Чаконы" сообщается, что Лурье не раз исполнял это произведение в присутствии Ахматовой (или специально для нее).

Фердинанд Фрейлиграт. Видение в пустыне
Перевод Константина Волошина

От Гвинейского залива и до скал Бабельмандеба
Через всю пустыни мчатся тени мрачного Эреба.
Не робей! Держите коней! Бог нам сила и ограда!
Не дрожите, как пред тигром, перепуганное стадо.
Предоставьте их одеждам по пустыне развеваться,
Крикни: «Алла!» – и тотчас же мимо нас они промчатся!
Только станет мрак в пустыне от зари рассеиваться –
Эти призраки ночные снова в тени обратятся.
Чу! Светает! Меркнут звезды, слышно ветра трепетанье,
И в пустыне раздается коней радостное ржанье!

Эллис. Финляндия

Под этим сводом, низким, бледным,
Царит гранитная тоска,
Пылает солнце диском медным,
И робко бродят облака!..

Когда же лик зажжется лунный
И скорбный взор потупит ниц,
Как будто призраки гробниц
Встают громадою чугунной.

Здесь, как от тусклого огня,
Прозрачней тени и длиннее,
Ланиты ночи здесь бледнее,
И пасмурней чело у дня.

Игорь Северянин. Певец моря
(Памяти лейтенанта С.)

Увы, для юного поэта
Ночь не сладка, не ярок день –
В нем нет вопроса, нет ответа.
Живой недавно – ныне тлен,
Как призрак полуночной тени,
Он не нуждается в сирени,
Не для него любовный плен.
Не для него моря и птицы,
И бег родного корабля.
Не сложит он своей царице
Элегий с моря, ей внемля.

Мирра Лохвицкая

Светлое царство бессмертной идиллии,
Лавров и мирт зеленеющий лес.
Белые розы и белые лилии
В отблеске алом зажженных небес.

Кто это входит походкой медлительной?
Веспер играет над бледным челом.
Долог и труден был путь утомительный, –
Вспомнишь ли здесь о скитанье былом?

Кто ты, несущий печать откровения,
Близкий и чуждый всегда для меня?
Вечер иль сон? – Или призрак забвения,
Светлая тень отлетевшего дня?

Сергей Соловьев

Белого призрака очи лучистые
Вновь предо мной.
Грех омывается девственно чистою
Вечной весной.

Очи блестят, как лазурь голубая,
В душу глядят.
Яркой звездой темный путь освещая,
Тихо горят.

Ангела светлого ясные очи
Вновь предо мной.
Светят они среди сумрачной ночи
Яркой звездой.

Ммм... О призраке коммунизЬма? :)

Ну или о призраке д'Аламбера...