Это были несколько стихотворных строчек из письма жене с фронта, написанные под Москвой, в районе Истры, в конце декабря

В землянке

Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза,
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.

Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.

Ты сейчас далеко-далеко.
Между нами снега и снега.
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти — четыре шага.

Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.

Слова А Суркова. Музыка К. Листова. Ноябрь 1941

Это были несколько стихотворных строчек из письма жене с фронта. Написал их Сурков действительно в землянке, «в белоснежных полях под Москвой» , в районе Истры, в конце ноября 1941 года под живым впечатлением очень трудного дня...

Строки, родившиеся у «печурки» , так и остались бы частью письма или вошли бы в какой-нибудь поэтический сборник, если бы не случайность. В феврале 1942 года к Алексею Суркову обратился композитор Константин Листов с просьбой срочно сочинить «что-нибудь, на что можно написать песню» . Поэт вспомнил о стихотворении в домашнем послании, переписал его из своего блокнота и отдал просителю.

Спустя неделю композитор спел под гитару песню «В землянке» , и она понравилась всем сотрудникам фронтовой редакции. Песню с задушевными словами и легко запоминающимся мотивом очень быстро запели повсюду на фронтах – от Севастополя до Полярного. Цензоры «фронтовой нравственности» всполошились и стали требовать убрать из песни «упаднические, разоружающие строки» : «До тебя мне дойти нелегко, а до смерти четыре шага» .

О том, что из песни хотят выкинуть важные слова, узнали бойцы и попросили поэта в письме: «Напишите Вы для этих людей, что до смерти четыре тысячи английских миль, а нам оставьте так, как есть, - мы-то ведь знаем, сколько шагов до неё, до смерти» . Слова «разоружающие» поэт всё-таки заменил: он всегда помнил о возможностях «этих людей» . А улучшенный текст не только не прижился, но и возмущал любителей песни, и они всё так же пели: «…а до смерти четыре шага» . В своих воспоминаниях Алексей Сурков подчеркнёт, что «…поэзия вообще, а песня в особенности не любят предвзятостей… и охотнее откликаются на живое, пусть случайное, мимолётное движение «человеческого чувства» . Однако судьба поэта сложилась так, что стихи приходилось писать не только по велению души.

Ээээх, дааааааааа.. . Печальные строки.