В какие цвета красили дома постройки конца 19 начало 20 веков в Москве.

Эпоха конструктивизма обесцветила московские здания. С одной стороны, новые догмы отрицали использование цвета как средства, якобы не связанного с внутренней сущностью вещей, с другой — в монохромности построек были виновны банальные экономические трудности 1920-х годов, из-за которых кирпичные здания даже не всегда удавалось целиком оштукатурить. Анатолий Луначарский весьма категорично высказывался о таком положении вещей, отмечая, что этим наносится ущерб не только зрительной гигиене и воспитанию художественного чутья у населения, но и непосредственно здоровью трудящихся. «В массе однообразных ящикоподобных зданий среди глиняно-пепельной окраски глазу негде отдохнуть, нет радостных форм и красок. Новое не возвышает, а зачастую гнетет… Экономия на художественном оформлении — ложная экономия» , — сокрушался Луначарский.

Впрочем, это понимали многие художники того времени. В результате в конце 20-х годов появилась масса интересных идей о колористическом изменении города. Свое предложение вынес и Планировочно-земельный отдел Мосгорисполкома, настаивавший на том, что цветовое решение города обязано учитывать его идеологическую значимость и влияние на психику людей. Промышленные здания, главным образом располагавшиеся на границах районов вблизи лесных массивов, по цвету должны были гармонировать с зелеными насаждениями. Для самих районов предлагалось подбирать определенную гамму, состоящую из пяти-шести близких оттенков. Особенно аккуратно следовало отнестись к подбору цвета для городских центров, окраска которых не должна была представлять опасности в военном отношении при воздушных нападениях (ее надлежало согласовывать с военным ведомством и Осоавиахимом). Если бы программу Планировочно-земельного отдела приняли, Арбат стал бы серым. Но у этой теории сразу же нашлись противники, которые, сами того не зная, спасли многие памятники от перекраски. Проект плановой наружной окраски Москвы, содержащий три варианта цветового решения, от имени Малярстроя вынес на рассмотрение Моссовета художник Лев Антокольский. Согласно «поясной» схеме территорию столицы надо разделить на несколько колец. От центра до кольца А все здания необходимо покрасить в теплые тона: от красновато-оранжевого до желто-зеленого, от кольца А до кольца Б — в зеленоватые и синие, до Камер-Коллежского вала — в синеватые и лиловые, в пригородах — в светло-серые. Чем дальше от старого города, тем белее краски. В соответствии с «районным» вариантом каждый из семи столичных районов следовало бы окрасить в определенный цвет, причем, чем ближе к центру, тем темнее и насыщеннее оттенки. Согласно «артериальной» схеме все улицы, радиусами расходящиеся от центра к окраинам, должны иметь красновато-оранжевый цвет, переходящий на окраинах в белый. Колористический проект также предполагал, что любую площадь, представляющую собой архитектурный ансамбль, необходимо красить в конкретные цвета, которые поддерживали бы все фасады, ворота, ограды, выходящие на нее. Каждая улица, проспект или бульвар представляли собой коридор, ведущий от одной площади к другой, поэтому фасады домов данной улицы должны служить постепенным переходом от цвета предыдущей площади к последующей. Магистральные направления, соединяющие центр (Тверская, Лубянка) с окраинами, должны особо выделяться. Промежуточные улицы, проезды, бульвары могли иметь оттенки цвета, доминирующие с ближайшей красочной артерией или площадью.
И все же основных постулатов в перекрашивании зданий старались придерживаться. Например, из употребления вычеркнули мрачные темные тона, не только темно-серые, но и коричневые, темно-красные, темно-зеленые, отдавая предпочтение светлым и радостным цветам, повышающим настроение человека. Ни в коей мере не следовало допускать «мещанской пестрядины и расцветки улиц под малявинских баб, утомляющих пешехода, отвлекающих внимание вагоновожатых и шоферов» . При этом цвет зданий не должен был пропадать в вечернем освещении, особенно в короткие зимние дни.