В какой стране жила ОНА?

Алексей Константинович Толстой встретил её случайно.

"Какое русское сердце не дрогнет, не встрепенётся, слушая романс Чайковского "Средь шумного бала"?" – вопрошал в конце XIX века темпераментный музыкальный критик Владимир Стасов.

Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.

Многие помнят и эти стихи Алексея Константиновича Толстого (1817–1875), и сливающуюся с ними мелодию романса Чайковского. Но далеко не все знают, что за стихотворением стоят живые события: начало необыкновенной романтической любви.

На маскараде в петербургском Большом театре зимой 1850–51 года 33-летний камер-юнкер Алексей Толстой увидел незнакомку. Камер-юнкер был знатен: мать – внучка последнего гетмана Украины Кирилла Разумовского и дочь министра народного просвещения при Александре I, отец – из старинного рода Толстых. Но баловень судьбы не слишком ценил своё высокое положение – его душа с юности была отдана поэзии. В 1850-м он уже печатается, уже замечен.

Кто же была та незнакомка в чёрной полумаске – с тонким станом, звонким смехом, печальными глазами? Её звали Софья Андреевна Миллер, урождённая Бахметева. Она также принадлежала к высшему свету – к фамилии старинной (Варенька Лопухина, возлюбленная Лермонтова, – из их родни) , но обедневшей.

Женщина она была незаурядная, и судьба у неё тоже сложилась необычно. Современников поражала её образованность. Она знала множество иностранных языков: по одним сведениям четырнадцать, по другим – шестнадцать. Конечно, владение иностранными языками было общепринятым в этой среде, но Софи Бахметева была поистине полиглоткой. Читала запоем, поглощала новинки европейской литературы и внимательно следила за отечественной словесностью. Она переписывалась с И. С. Тургеневым, И. А. Гончаровым, с начинающими авторами, чьи имена появлялись на страницах журналов. "Мне кажется, что вы действительно должны быть очень добры, – отвечал на её письмо Тургенев, – что у вас много вкуса и грации, и я чувствую, что мы можем быть друзьями. Я бы с охотой доверял вам и вашему суду всё, что меня занимает".

Черты лица Софьи Андреевны были несколько крупноваты, тяжеловаты – это видно на дагеротипах и особенно на живописном портрете, который всегда висел в имении А. К. Толстого Красный Рог. Зато глаза были прекрасны – живые, блестящие, умные. Так что маскарадная чёрная маска ("...и тайна твои покрывала черты"), в которой её впервые увидел Толстой, пришлась ей кстати. Обладала она и редкостно красивым ("как зов отдалённой свирели"), "проникающим в душу голосом ангела".

Жизнь была к ней неласкова, да и сама она, не считавшаяся с предрассудками своей среды, была, пожалуй, слишком смела для той церемонной эпохи. Трагически завершилась любовная связь юной Софи Бахметевой с князем Вяземским, который соблазнил её, но женился на другой. Брат покинутой девушки Пётр Бахметев вызвал обидчика на дуэль и был убит. Всю жизнь Софья Андреевна считала себя виноватой в несчастьях и бесчестии своей семьи.

Неудачным оказался и брак Софьи Андреевны с полковником-кавалергардом Л. Ф. Миллером. Молодожёны почти и не жили друг с другом. Тем не менее Миллер долго не давал развода жене – даже тогда, когда её связь с графом А. К. Толстым стала известна всему свету и нуждалась лишь в узаконении. "Бедное дитя, с тех пор, как ты брошена в жизнь, ты знала только бури и грозы", – напишет ей Алексей Константинович.

Толстой был человеком широких взглядов. Но против его избранницы намертво встала мать – Анна Алексеевна Толстая. Женщина волевая, она имела на сына большое влияние. Мать никак не хотела смириться с тем, что у сына завязался роман с замужней женщиной, да ещё с подмоченной репутацией. Как это часто бывает, она усматривала в намерениях Софьи Андреевны лишь корыстные соображения и тщеславие. Говорят, что она ревновала сына и к другим женщинам – возможно, в этом отчасти была причина того, что он, перевалив за 30, всё ещё оставался холостяком.

Анна Алексеевна сделала всё, что

Толстой, Алексей Константинович.
Стихотворение обращено к С. А. Миллер, будущей жене поэта, с которой он познакомился на маскараде.
Впервые они повстречались на бале-маскараде в Петербургском Большом театре. Он сопровождал туда наследника престола, будущего царя Александра II. Она появилась на маскараде потому, что после разрыва с мужем, конногвардейцем Миллером, искала случая забыться, рассеяться. В светской толпе он почему-то сразу обратил на нее внимание. Маска скрывала ее лицо. Но серые глаза смотрели пристально и печально. Прекрасные пепельные волосы венчали ее голову. Она была стройна и изящна, с очень тонкой талией. Они говорили недолго: суета пестрого бала-маскарада разлучила их. Но она успела поразить его точностью и остроумием своих мимолетных суждений.

Тщетно он просил ее открыть лицо, снять маску… Но его визитную карточку она взяла. Пройдет совсем немного времени, и он напишет ей о другом бале-маскараде, на котором снова был в свите наследника. Быть может, именно той январской ночью 1851 года, когда он возвращался домой, сложились у него первые строки этого стихотворения:
“ Средь шумного бала случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты… "
А вскоре после этой встречи на бале-маскараде он получил приглашение от нее.
- На этот раз вы от меня не ускользнете! - сказал Алексей Константинович Толстой, входя в гостиную Софьи Андреевны Миллер. В ней, в Софье Андреевне, нашел Алексей Константинович не только единственную свою женщину, но и умного друга.

Софья Андреевна во времена "шумного бала" была замужем за нелюбимым человеком - кавалергардским полковником Л. Ф. Миллером, до замужества она пережила трагедию - была увлечена князем П. А. Вяземским, из-за этого увлечения один из братьев ее был убит на дуэли.. .

Не был и Толстой счастлив. Он томился службой при царском дворе "особами", нравственно для него тяжелыми поручениями, а мечтал о литературе, об искусстве - хотел полностью им себя посвятить и не находил сил разорвать со службой, двором, мундиром.

Оба они тогда были во власти нелюбимого (она - нелюбимого мужа, он - нелюбимой службой) и оба мечтали о любимом; история их сложных отношений - это борьба за то, чтобы стать самими собой в любви, в искусстве, в жизни.

Действительность была жестокая, социальная (то, что Николая I на троне сменил Александр II, лишь осложнило положение художника, ибо император питал к нему особую "симпатию" и надеялся на него как на деятельное должностное лицо) . Софья Андреевна оставалась по-прежнему женой кавалергардского полковника, ибо развод в царской России был делом почти неосуществимым.. .

Они освободились душевно: он отдавал лучшие силы стихам и роману "Князь Серебряный" (и, конечно же, ей) , а не особо "почетным" поручениям государя; она любила его, а не мужа, но полного освобождения от того, что, не любишь, все еще не наступило.. .

В 1857 году он твердо пишет императору Александру II: "Служба и искусство несовместимы. Одно вредит другому. И надо делать выбор". Он пишет императору о том, что больше не может носить мундира. Давнишнее внутреннее решение становится долгожданной реальностью.

И вот наконец он пишет из гостиницы "Виктория" в городе Шлангенбад не Софье Андреевне Миллер, а Софье Андреевне Толстой: она развелась и стала его женой. Исполнилось то, о чем они мечтали годы, - освобождение от постылого, соединение с любимым.
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.

Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдаленной свирели,
Как моря играющий вал.

Мне стан твой понравился тонкий
И весь твой задумчивый вид,
А смех твой, и грустный и звонкий,
С тех пор в моем сердце звучит.

В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый, прилечь -
Я вижу печальные очи,
Я слышу веселую речь;

И грустно я так засыпаю,
И в грезах неведомых сплю.. .
Люблю ли тебя - я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!