Если в Вашей жизни не будет ЗЛА,как Вы поймете что есть ДОБРО?

Slavjan 84 Так говорят те,кто просто закрывает глаза

Slavjan 84 Он, прибитый гвоздями, висел на кресте,
Под горою толпились зеваки-
Он страдал, он стонал: "Эти люди не те!
Все не так в этом мире, все враки."
Было дивное утро, блестели в росе
Стены зданий, отделаны гладко,
Только он умирал, его предали все.
Его предали все, без остатка.
С его уст не слетало ни жалоб, ни слов-
Только стоны, как тихие песни.
И спросил он: "Отец, как любить их, козлов?
Как любить их, Отец мой небесный?"
Вдруг, раздавшись, как будто из небытия,
Тишину голос с неба нарушил.
Как любить их, сынок? Возлюби их, как я,
Эти низкие падшие души.
И стремительный луч, через толщу времен,
Появился откуда-то сверху.
И сложилась картина из дат и имен-
Быстротечна, как взрыв феерверка.
Он глядел в череду наступающих дней,
Катастроф, эпидемий и казней,
Истязаний и пыток, которых страшней
Сатана б только выдумал разве.
Он увидел, идет гладиаторский бой
И толпа жаждет крови и смерти,
И, как пляшут, скрываясь за этой толпой,
Духи зла, настоящие черти.

Slavjan 84 Отдают просто так, для забавы,
И, как вороны гложут до самых костей
Трупы воинов. Пир их кровавый
Он увидел в ту ночь, ну, а после, чуму,
Ту, что косит, как серп, все, что дышит.
Он глядел на Помпею в огне и дыму,
Он кричал, но никто не услышит.
А потом- инквизиция, темная ночь,
Палачи приготовили дыбы.
Все- во имя Христа. Он не в силах помочь,
Вновь кричать? Но он нем, словно рыба.
А потом все ушло. Перд ним Лиссабон.
В ту ужасную Пасху Господню
Задрожала земля и, сквозь гомон и стон,
Проглотила людей преисподня.
Он видал истребленье народов и рас
В диких прериях Нового Света.
Крики жертв, их молитвы и ужас их глаз-
-Бог, спаси их!- Спасения нету.
А потом был Париж. В тот лихой Термидор
Зрелищ было чуть больше, чем хлеба.
Три минуты. Зачитывают приговор...

Slavjan 84 Лишь молитвы возносятся к небу.
А потом целых две мировые войны
Полыхнули по старой Европе-
Миллионы убиты, дома сожжены...
Рукопашная схватка в окопе.
Над Освенцимом белый вздымается дым,
А в отместку уж Дрезден сгорает.
И становится маленький мальчик седым-
Он увидел, как мать умирает.
Он глядел на огонь, по его временам
В страшном сне не приснится такое-
Хиросима, Тибет, Будапешт и Вьетнам,
И Чернобыль, и Грозный... -ПОКОЯ!!!
-Что, покоя ты просишь?- то голос отца
Оборвал эти ужасы ада:
-Неужели не хочешь смотреть до конца?
Ведь немного осталось...
-Не надо!
И исчезли картины. Остались кресты,
И на каждом болтается тело.
-Я, Отец, не смогу возлюбить их, как ты,
Хоть и сволочи.
-В том то и дело.
Уже солнце вставало. Исчезла роса.
Город ожил, торгуя и плача.
И промолвил Иисус: "Я прощаю Отца.
Ну, а людям прощаю, тем паче."