Долгими Зимними Ночами... о ком видит сны... Одинокая ЛУНА?

ЛУНА видит сны о БЕЛОМ МОТЫЛЬКЕ.... о его ---НОЧНОМ ТАНЦЕ... .
когда она долгими ночами любовалась лёгкостью и беспечности мотылька.... он пел и кружил одновременно ...
ах, как бы она потанцевала с ним вальс... .
она ждала его каждую ночь и.... он прилетал и душа радовалась... .

видя эту радость ---другие мотыльки присоединялись и... Луна любовалась этим балом.... пестрым, лёгким, в бархатных платьях... их гармонией... .



Танец мотылька был прекрасен и жуток одновременно. Хрупкие крылышки насквозь просвечивались словно бы потусторонним голубоватым сиянием полной луны на безоблачном ночном небе, торжественно простершемся над землей и покровительственно поглядывающем на живущий ночной жизнью город. Стояло совершенное безветрие, воздух колыхали только взмахи маленьких крыльев. У мотылька был свой маленький мир, растворяющийся в ночи. Он был полной противоположностью стоявшему вокруг покою, но в то же время причудливо гармонировал с ним. Мир этот был наполнен лунными ледяными бликами, как в калейдоскопе мелькающими вперемешку с отблесками падающих звезд, стремительным головокружением в тишайших потоках воздуха. Мир переворачивался и кружился, сверкая холодным торжественным блеском. Но вдруг он в последний раз перевернулся и остановился, взрезанный огненным светом, заполонившим все. Источник света находился далеко, и он манил, неумолимо притягивал, не оставляя ничего, чтобы можно бы было сделать выбор. Против воли мотылек, ощутив безудержный прилив сил, такой, какой не давала даже луна, полетел.
Там, возле раскрытого окна, сидел мужчина. Из окна его неслись симфонии Моцарта, но до этого никому не было дела. Он сидел за столом, на котором горела только что зажженная витая свеча, а в руках его было гусиное перо. Он напряженно всматривался в ночь – ему, пожалуй, единственному были небезразличны ее тайны. Огонь на фоне ночного неба совсем не отвлекал взгляд – напротив, они чудесно гармонировали друг с другом. Стихи лились из-под пера словно сами собой – сама торжественность этой ночи была поэзией. Но вдруг на краю его зрения что-то мелькнуло. Он вздрогнул, по коже пробежал холодок, и мужчина почувствовал раздражение. Он машинально вскинул руку. В ней забился мотылек. Тонкие крылышки мелко-мелко трепетали, они были какого-то чудесного, почти неуловимого цвета. Мужчина, почти не задумываясь, вздохнул, встал и аккуратно приколол мотылька за брюшко и кончики крыльев маленькими иголочками к большому листу бумаги на стене, где были распяты его собратья – ни один был не похож на другого, самые разные размеры, окраски – мужчина был коллекционером. Он раздраженно нахмурился – вдохновение начисто исчезло. Он вздохнул еще раз и вышел из дома. Ночной воздух мягко обволакивал прохладным покровом, и мужчина ощутил острую неизбывную тоску. На ресницах задрожала слеза, переливаясь в лунных бликах. Он побрел по улицам, не обращая внимания на веселые толпы ночных жителей. Небо глядело сверху, и нельзя было понять, сочувствует ли оно неведомому горю человека. Все в нем выдавало его тончайшего склада душу; лунный свет лился сверху, обволакивая его фигуру. Здесь, внизу, мир был наполнен сотнями голосов, но он почти не замечал их.

Она видит сны о Солнце.. чьим отраженным светом светит Земле...

о месяце, в который она с завидной периодичностью превращается

О своем спутнике по жизни Земле.