chto lyuche imet' terpenie ojidaya kogda polosa udachi vernetsya k tebe ili bistryuyu reaksiyu na problemi?

желательно совместить
терпеливо решать проблемы

Хорошо бы иметь и то и другое, ну по крайней мере пытаться воспитать в себе это...

Иногда я ненавижу хоккей. Как раз за то, за что многие его любят и считают частью действа — не обязательной, но желаемой, как острая приправа к блюду. Я про драки. Трибуны ревут от восторга, когда «ледовые рыцари» начинают лупить друг друга, и разочарованно вздыхают, если мордобой быстро прекращается. Чем больше крови — тем больше радости. А мне в такие минуты хочется провалиться от стыда: и за участников, и за наблюдателей, и за хоккей в целом.

Кисейным барышням в хоккее делать нечего — факт. Острастку хулиганам и провокаторам давать надо, с этим тоже никто спорить не станет. Хоккей — игра, где все действующие лица ходят по лезвию, в нем и без намеренной грубости хватает риска. Собственно, любое столкновение, самое невинное, может привести к травме: скорости сумасшедшие, контактная борьба разрешена, снаряжение само по себе опасно. Один мой сверстник и коллега по команде умер в больнице через несколько часов после того, как всего-то неудачно упал на конек соперника. Большинству любителей острых ощущений невдомек, что такое влетать в борт на полной скорости или получать шайбой в незащищенное место. Им мало стандартного, обыденного риска, им нужны ощущения покруче.

Когда капитан «Авангарда» Александр Свитов в четвертом матче четвертьфинальной серии плей-офф в присутствии 10 тысяч зрителей избивал защитника «Ак Барса» Алексея Емелина, с трибун «Арены Омск» неслось: «Добей его! » Они — эти наследники римского плебса — были очень близки к истине: еще несколько секунд — и Свитов мог по меньшей мере сделать оппонента инвалидом. У Емелина уже была сломана лицевая кость, — как потом оказалось, в пяти местах, — а то, что о диагнозе никто не подозревал, не извиняет никого — ни судей, ни болельщиков, ни мастера кулачного боя. Лужи крови на льду было достаточно, чтобы остановиться, драка на постановочную не походила (Емелин не бился, он даже отмахиваться не мог) , и, если бы это происходило за пределами площадки, впору было звать милицию.

Но на лед милицию не вызывают: ледовое пространство (равно как любое другое спортивное) попадает в сферу действия закона исключительно в случае массовых нарушений порядка с участием зрителей. Спортсменам можно практически все, даже если это не бои без правил, где нанесение увечья противнику предполагается изначально. Любопытно, что детский вопрос: «Почему никому нельзя, а им можно? » — задал в журнале «Крокодил» известный футбольный обозреватель Мартын Мержанов. Причем в полувековой давности фельетоне речь шла всего-то о грубости на футбольном поле, которая, по мнению автора, тянула на полновесные 15 суток.

Нападающий «Авангарда» наработал не на штрафной бокс, а на пару лет точно. Емелин сознания не потерял и даже вышел к журналистам, но после прилета в Казань специалисты по челюстно-лицевой хирургии гарнизонного госпиталя пришли в ужас: перелом глазницы оказался множественным и осколочным, пациенту предстояла тяжелая операция, и даже при успешном ее осуществлении сроки восстановления назвать не представлялось возможным.

Свитов получил от судей Семенова и Бирюкова положенный матч-штраф в 25 минут плюс 10 «дисциплинарных» , а на следующий день Палата по рассмотрению дисциплинарных нарушений Континентальной хоккейной лиги добавила капитану «Авангарда» двухматчевую дисквалификацию. Из-за наличия у Свитова еще одного матч-штрафа прибавилось еще два матча — всего четыре. Страшное наказание, не находите?