Нельзя в мозги, залезть, "придурок" понял? * (с) Кто-то против?

А кто-то так радовался возможности психоанализа.. . Быть может, Вы спутали его со стереотаксической нейрохирургией?

Принимая во внимание всю строгость вашего умуса и бритвенную заточку корректности вашего щепетилоса, скрупулезного, как пинцет Ланцетника в двухнедельный период метания икры, я все-таки нахожу в себе мужество признать некоторое затруднение, связанное скорее с моей мягкостью, нежели с вашей фаллически агрессивной жесткостью. И отмечаю, что попытка выудить русалку за хвост из омута наукообразного шелеста сиреневых мыслей и мерцания платоновских идей, приводит к тому, что хуже становится в равной степени как русалке, так и удильщику русалки. Поэтому лучше уж мы к вам, чем вы к нам. Тем более что я уже так привык к пучинам вербального моря, ко всем этим ныркам, подныриваниям, прикосновениям двигающихся в подводном полете тел, что часто задаюсь вопросом: что я делаю сейчас на Мальдивах под пальмой, полной местной моли, слушая неумолкаемый стрекот южных цикад в густую ночь, лишь немного менее душную, чем знойные дни? Пусть горит костер из кокосовой скорлупы, и пусть оранжевые призраки бегут по лицам раскосых мальдивцев, вспыхивающих в пространстве около костра, это не сравнится с оргиастическим погружением в медоносный июль словесного свиста, щебета щегла, и гортанной трели горлицы. И на фоне этого нежного восторга, с которым или я принимаю, или меня принимают серебристые облака мерцающего астрала, раздается грубый окрик базарного мясника, в окровавленном фартуке, с широким топором, наточенном до остроты пикотехнологий. Это вынимает, но не отрезвляет, а, скорее, опьяняет хуже и худшим. Чего жаль безумно. Потому что единственным способом познать остроту заточки этого топора, было бы представить себе две эвклидовых прямых, пересекшихся под острым углом. Надо сосредоточить внимание на точке пересечения прямых, именно на точке, только на ней, а не на районе. Если мы вглядимся в то, что представили себе как точку, мы все еще будем видеть не точку, а крестик, пусть маленький, пусть даже и мельчайший, но все же крестик, и только когда нам удастся избавиться от крестика, мы увидим мельчайший предмет, который может уместиться в поле нашего воображения, и это будет точка как таковая, как представление о том, что не имеет возможности уложиться в представлении как зрительная картина, это и будет конкретной формой истинной абстракции – самой эвклидовой точки! И момент, когда конкретное окажется на грани абстрактного, а абстрактное на последней грани трепещущего конкретного, вы сможете понять, какой степени остроты достиг мясницкий топор, возникший в горниле моего воображения! И, возможно, вы услышите тихий звон, похожий на звук надлома вольфрамовой нити в лампочке, и вам станет совершенно ясной истина, что отныне и навсегда, вовеки и повсеместно вы никого больше не назовете «придурком» , и никогда не назовете мозг «мозгами» . Потому что если вы это сделаете, и это совершенно ясно вам сейчас – вы умрете.