Какой голос самый главный в летнем многоголосье?))

Рыдание безумных Аонид.. . )))
[Цитата есть цикада. /О. Мандельштам/ ]

* * *
Я слово позабыл, что я хотел сказать.
Слепая ласточка в чертог тене́й вернётся,
На крыльях срезанных, с прозрачными играть.
B безпамятстве ночная песнь поётся.

Не слышно птиц. Безсмертник не цветёт.
Прозрачны гривы табуна ночного.
B сухой реке пустой челнок плывёт.
Среди кузнечиков безпамятствует слово.

И медленно растёт, как бы шатёр иль храм,
То вдруг прикинется безумной Антигоной,
То мёртвой ласточкой бросается к ногам,
С стигийской нежностью и веткою зелёной.

О, если бы вернуть и зрячих пальцев стыд,
И выпуклую радость узнаванья.
Я так боюсь рыданья аонид,
Тумана, звона и зиянья!

А смертным власть дана любить и узнавать,
Для них и звук в персты прольётся,
Но я забыл, что я хочу сказать, —
И мысль безплотная в чертог тене́й вернётся.

Bсё не о том прозрачная твердит,
Всё ласточка, подружка, Антигона…
И на губах, как чёрный лед, горит
Стигийского воспоминанье звона.

/О. Мандельштам, 1920/

=========================================================================

смишно:

Два мемуарных свидетельства (оба принадлежат дамам) утверждают, что Мандельштаму неведомо было, кто такие Аониды. Опровергнуть совершенно этот факт не представляется возможным, но усомниться в нем провоцирует многое из того, что написано и самим М. и теми, кого он читал.

Первое мемуарное свидетельство - воспоминания Н. А. Павлович: «Полузакрыв глаза, спускается Мандельштам и бормочет: «Зиянье аонид… зиянье аонид… » Сталкивается со мной: «Надежда Александровна, а что такое „аониды“?» (Блоковский сборник. Тарту, 1964. С. 492).

А в мемуарной книге «На берегах Невы» И. Одоевцева вспоминает, как М. ей читал:
«О, если бы вернуть и зрячих пальцев стыд,
И выпуклую радость узнаванья.
Я так боюсь рыданья Аонид…
И вдруг не закончив строфы резко обрывает: — А кто такие Аониды?
Я еще во власти музыки его стихов и не сразу соображаю, что это он спрашивает меня. Уже настойчиво и нетерпеливо:
— Кто такие Аониды? Знаете?
Я качаю головой.
— Не знаю. Никогда не слыхала. Вот Данаиды… Но он прерывает меня.
— К чорту Данаид! Помните у Пушкина: — «Рыдание безумных Аонид? » — Мне Аониды нужны. Но кто они? Как с ними быть? Выбросить их что ли?
Я уже пришла в себя. Я даже решаюсь предложить:
— А нельзя ли заменить Аонид Данаидами? Ведь ритмически подходит и Данаиды вероятно тоже рыдали, обезумев от усталости, наполняя бездонные бочки.
Но Мандельштам возмущенно машет на меня рукой.
— Нет. Невозможно. Данаиды звучит плоско… нищий, низкий звук! Мне нужно это торжественное, это трагическое, рыдающее ао. Разве вы не слышите — Аониды? Но кто они эти проклятые Аониды?
Он задумывается на минуту.
— А может быть они вообще не существовали? Их просто напросто гениально выдумал Пушкин? И почему я обязан верить вашей мифологии, а не Пушкину?
С этим я вполне согласна. Лучше верить Пушкину. И он успокоившись снова начинает закинув голову:
Я слово позабыл, что я хотел сказать…»

Морской прибой.

Стук дятла изо дня в день по старому столбу!

Голос Тепла !!!

Соловьи, которые будят по ночам ).

пенье соловья на рассвете

гром гроза дождь

Обожаю чириканье пташек! Умиротворяют их беззаботные милые трели.

Жара. Без неё и лето не лето

бас канешно...)