Шестнадцатый этаж

Пустой ей пройден путь
Когда брела сюда

Сама не знала

Зачем дана ей жизнь

Куда и где ей повернуть

И зачем она дана!

Купи мне, мама, туфельки
белее снега белого,
Краснее крови красной
чулочки мне купи.

Собрав куски разбитые
в одно уже не целое,
Меж пальчиков холодных
свечу мне закрепи.

Я падала и плакала,
в меня ворона какала,
серьга по шее брякала,
асфальт летел в лицо,

он весь такой на тачке, бля,
и мускулы накачаны, и в
каждой, бля, версачине
мохнатое яйцо.

Я брошенная бросилась,
вчера лишь только косинус,
позавчера лишь синус
впервые начертав,

ах, мама, больно не было,
я кегля между кеглями,
я дырка между еблями,
и больше ни черта.

Я улетела, мамочка,
я закопалась в ямочку,
я в траурную рамочку
ушла тихонько жить,

на эту суку адскую,
на эту харю блядскую,
мне, на, теперь, на, вынуть
и звонко положить.

Прости меня, мамусенька,
надела твои бусики,
и выходные трусики
стащила у тебя,

я поднялась спокойная,
открылась дверь балконная,
и зайчики оконные
накинулись, любя.

Я падала и падала,
нам англичанка задала
про мед и вереск выучить
стихи сегодня к двум,

я падала и думала,
они давно там умерли,
а я лечу и чувствую,
и знаешь, мама. . .

Бум.

Белая горячка однако.. . В этих случаях боязно, за мирно распивающих пиво внизу под окном 16-го этажа.

А моя любовь живёт на двадцать пятом этаже.

думала что

Дорога вниз так далека
Лифт поломался - вот беда

Идти теперь так долго вниз

Чтож таков судьбы каприз.