И ничего больше нет Жалость к себе смешна В рот пистолет Чёрная тишина Почему так? А у вас как настроение?

а у меня боевое пока.. просто у меня есть еще одно дельце незаконченное

У меня настроение хочется спать ) устал )

Заряжен позитивом на пол земли что под солнцем и так по кругу на всю в общем

А... что нужно человеку...
НА САМОМ ДЕЛЕ... ДЛЯ СЧАСТЬЯ.
1.Здоровье
2.Крыша над головой
3.Хлеб... с маслом
И... ВСЕ.... ОСТАЛЬНОЕ НЕ ТАК И ВАЖНО...

Просто так взять и склеить ласты наверно будет самым простым вариантом.. но тут еще и смелость нужна.. а вот тянуть лямку до конца всетаки посложнее будет.. получается жалость к себе все таки.. ну сжалься уже хватит мучать себя.. как то так получается вот...)

Зато есть Вы у себя. Гармония с собой это великолепно.

Броненосец на пристани обнаруживает стремление к старости и устремление к родительному падежу. Ему пора вы ввинтиться в вертикальный колодец зимней летаргии, где летающие пакеты слышат навылет прозрачные посвисты совести. Где-то в туалете умер патриарх, обратившись в прах, где прежде предавался пению и ласкам недостойный Барклай де Толли. Вот тогда и слетел с качнувшейся ветки симпатичный воробей. Не пей таблетки горстями, амитриптилин — это слонобойная пуля, он крепок до бормотухи вздрагивания передергивания затвора принадлежного падежа. Я сказал бы, восстав на скале в позе памятника с распростертым выстрелом в будущее, что он сильнее десятой девятки сравнительного падежа.

Но этого мало, пойми, ты покрыт искристой парчой мерцающих звезд действительности, тебе неведомы тайники грязных подмышек пилигримов арабской нефти. Ты лишь усталый капельмейстер капели, мажущий холодный клейстер запоздалой весны всех вокзалов.

Золото сбивает с толку, излишек лжи делает нас изобильными и нестабильными. Правда — в голоде, холоде и некалорийной стылой воде. Быть богатым Крезом с брюзгливым иксом на губах не получилось у изюбревых мишек, траченых синей дробью. Миша изрёк: «Стану скромным и экономным, как учили мать и отец».

Чем больнее, тем чаще ты вспоминаешь про Бога. Смотри, церковь собрала миллионы малодушных атеистов, они больны своими бинтами, они заболели врачами, они бредят здоровьем, а время продолжает наискось наносить вред. Что ж, самое время, лопата, вонзаться в кучу углерода. Нами правят шары духовного мира и стремящиеся к форме шара олигархи, поперхнувшиеся деньгами, когда ели варево из евро. Встань пораньше, чтобы никто не мешал: ты услышишь как марксизм испускает вздох клизмы. И вот он уже вынут из поймы, он уже на берегу, и уже потрясающий взвинченный пёс разлетается отпрыском брызг.

Жадность лжет, оставайся христианином, застывшем в творительном падеже. Опыт подсказывает тебе, безвольному волу: ты хотел всё, ан нет, негодяям тоже хочется жить в сладкой коляске, чтобы бефстроганов переполнял рот, так что тебе положено с половинку, пол половинки капельки. Той капельки, что — ой! — уже высохла. Никогда не копи, накопленное возвращает, а потом развращает, и не теряй формы, голодный бедняк. Зачем тебе сытая жизнь? Смотри вверх! В царствии небесном блистает фонтан мерцающего нитроглицерина. А местные патриоты всё выкапывают из огородов ржавые ружья, покрытые гречневой кашей. Потом на руинах Руанды они поймут все прелести бедности: Родину не сокрушить, потому что нечего у нее отнимать. Бесполезные мы ископаемые. Как же устойчива худосочная экономика без стиральных машин и механизации норковых дев!

Если прижать ухо сверхплотной грязной ладошкой, можно услышать микроскопический писк раздавленных ею бактерий. Или нельзя? Или уже всё можно? Или уже всё равно? Ум всегда опаздывает на поезда сердца, тем более, не машинист он, он — не машинист. В пьяном бокале заключена качающаяся туда-сюда реальность. Она вернется на утро как выработанный топот в молотобоине белой пыли. Так что изящество литья холодного ветра весны равнодушным прохожим пройдет у срыгивающего рвоту коловорота братства. Тебя же в это утро разбудит разбитая вдребезги дрезина звонка, и ты не успеешь ответить, а уж абонент утонет в утробе небытия.