Отличие Ислама от христианства

Мы привыкли, что вещь, приобретенная нами тем или иным легитим-
ным путем, становится "моя" и это ее свойство от нее неотторжимо,
как цвет или размер. Поэтому эта вещь, будучи у нас украденной
или отнятой, остается "моя". Стать "его" она может только в
результате продажи или дарения, то есть нашего добровольного
решения расстаться с нею. Этот принцип регулируется т. н.
"имущественным законодательством", которое мы себе изобрели.
Арабы лишены этого нашего предрассудка. Они знают, что вещь
"моя" только в силу того, что я готов ее защищать. А это значит,
что нежелание защищать равносильно согласию расстаться. Если вы
не заперли дверь и не выставили цепную собаку, значит вам не
важно, заберут у вас что-то из дома или нет. Раз так, к вам можно
войти и взять себе то, что нужно. Это не воровство, это
называется "я взял, потому что мне было надо, а у него было
открыто". И после того, как вещь "взята", в арабском понимании
она становится "его", поскольку вы не предприняли усилий для ее
удержания. Но стоит вам обнаружить у него эту вещь, сказать: "она
моя" и взять ее в руки, вещь снова становится ваша. Вы проявили
активность для ее возвращения, - она ваше "моё". Как правило,
этого довольно. Если же арабу и впрямь сильно нужна ваша вещь или
он чувствует вашу неуверенность, его попытки будут направлены на
то, как бы уломать вас от вещи "добровольно" избавиться. Тут в
ход идут и предложения его вечной братской любви, и предречения
проклятий, и угроза четвертования на месте, и даже обещание
заплатить. Но самый действенный для вас аргумент это перспектива
продолжения нескончаемого спектакля, который становится все более
вам невыносимым.