создатель первого музеязападного искуства в москве в начале 20в

Cергей Иванович Щукин

Московские домовладельцы, из семей староверов, относившихся к труду как к послушанию; Щукины — из боровских лавочников, Морозовы — из выкупившихся на волю крепостных. Оба учились за границей, знали языки, любили музыку. Оба унаследовали отцовскую предприимчивость и преумножили капиталы, один — торгового дома «И. В. Щукин с сыновьями» , другой — Товарищества Тверской мануфактуры. Жили в Москве по соседству: Щукин на Знаменке, у храма Христа Спасителя, Морозов — по другую сторону бульвара, на Пречистенке.
С. И. Щукин был на семнадцать лет старше, но выглядел молодо, особенно в сравнении с грузным И. А. Морозовым. Слабый здоровьем, к тому же сильный заика, Сергей Иванович воспитывал характер: гимнастика, закалка, вегетерьянство. Покупать картины оба начали почти одновременно. Ходили по тем же галереям и мастерским, но каждому удавалось находить «что-то одному ему видное» в художнике.
Щукин деньгами не сорил и расплачивался исключительно с процентов с капитала. Морозов был в несколько раз богаче: сорок тысяч рабочих на фабриках, а не просто купля-продажа текстиля. Иван Абрамович тратился на картины с легкостью, Воллар так и называл его: «Русский, который не торгуется» . Однако расписки торговцев бережно хранил до последнего клочка, а поэтому высчитать во сколько ему обошлась коллекция можно с точностью: 1.410.665 франков (за рубль давали сорок франков) . Это не считая русской «половины» (зашкаливавшей за триста работ) , поскольку Морозов покупал еще и современную русскую живопись, причем в товарных количествах. Но это отдельная история.
Морозов к себе посторонних не пускал. Музей «планировал» как опытный куратор, заранее зная, что ему нужен «голубой» Сезанна и пейзаж Матисса. Даже специально оставлял для них на стенах место. Прислушивался к чужому мнению, доверял художникам: особенно Серову и Морису Дени.
Сергей Иванович картины выбирал только сам. Современных русских художников не покупал, зато в особняк пускал охотно. Художественная молодежь реагировала на увиденное на Знаменке как эскимосы на патефон, как выразился князь Щербатов. Щукинское просветительство дало богатейшие всходы — искусство первого русского авангарда. Щукин рассказывал о картинах с тем же азартом, что и покупал. Видя картину, испытывал нервный трепет и возбуждение, мечтая во что бы то ни стало завладеть ей. Короче, «гипноз или магия» , как он объяснял «случай Пикассо» . Часто приходилось бороться даже самим собой, заранее зная, что назовут сумасшедшим; не удивительно, что Бенуа назвал покупку матиссовских «Танца» и «Музыки» «подвигом» .